Номенклатура – один только блеск. Без всякой нищеты


avmalgin@lj со ссылкой на «Коммерсантъ» напоминает о готовящейся установке мемориальной доски, посвященной Григорию Романову.
Всесильный наместник так называемой северной столицы был запоздало оценен бессменным членом Ленинградского горкома КПСС Д.А.Граниным в бесстрашном сатирическом произведении «Наш дорогой Роман Авдеевич» - мне довелось в своё время эту повесть подвергнуть рецензированию (http://lj.rossia.org/users/bruno_westev/51036.html#cutid1). Конечно, все делаются смелыми, когда пишут мемуары (http://lj.rossia.org/users/bruno_westev/50835.html#cutid1).
А ведь и я не раз хотя бы и одним глазком да видывал Григория Васильевича. Однажды даже от гнева его и пристрастия чуток «пострадал», да и слушал от непосредственных свидетелей его деяний то, что не попало еще в анналы.

Как-то я по газетной подёнщине «открывал» очередной путепровод где-то в новостройках Ленинграда. До того незначительное было событие, что я даже забыл, на какой именно это было улице - где-то в Купчино. Этот сухопутный мост чего-то с чем-то соединил – я прибежал в редакцию «вечорки», отчитался – в два часа дня газета уже вышла.
И разразился скандал. Безобидный вполне бравурный репортажик вызвал гнев хозяина Смольного. Ларчик открывался просто. Оказывается, и он поехал к тому злосчастному путепроводу, и там – мне так рассказали – его тяжёлый бронированный «членовоз» увяз в какой-то недоукрепленной рытвине…
То была, кажется, пятница. Весь вечер редакционный коридор источал пары валокордина – редактор Гуренков писал объяснительную. Мне её потом показали – две страницы на машинке – виртуозно витиеватое выкручивание смысла из пустоты, и – последнее предложение: "также сказалась неопытность корреспондента" – и тут совсем уж всуе упоминалось имя моё, так что и я, никудышный, попал в партейные анналы, и там в архивах до сих пор нерассекреченная эта записка затаилась на века…
Самое смешное, что я до сих пор не знаю, в чём провинился. Буквально на следующий день я был дежурным – с заместителем редактора Вистуновым. Мы сидели в разных кабинетиках, разделенных коридорчиком, но поскольку из моего окошка был виден пивной ларёк на задворках БДТ, то Евгений Иванович не преминул заглянуть. Посмотрел в окошко – очередь небольшая.
И говорит: «Вместе сходим или по очереди?»
Ну так слово за слово, он и говорит: «Ты уж не обижай больше редактора –на него смотреть было страшно…» - «Так в чем дело-то? Ведь если б не открыли этот чертов путепровод…»
И в номере уже стояла тассовка: по фактуре всё то же самое, что уже было напечатано в моём репортажике, но непонятно почему – повторено.
Вистунов рассказал мне, что как-то во время дежурства ему вдруг позвонил по «вертушке» сам Романов и спросил, нельзя ли поместить какое-то не очень большое сообщение. А Вистунов – вместо того, чтобы грохнуться в обморок – спросил, а сколько места надо оставить?
- Пятьдесят две строки, - сказал Романов.
- Это на машинке?
- Нет, это уже в наборе будет пятьдесят две строки.
Он явно кокетничал знанием таких мелких подробностей – его помощниками работали бывшие журналисты «Ленправды», наверняка он у них уточнил про эти строки…

Вообще-то он, конечно, был самодуром. Помню, летом это было, с утра начальство завода «Светлана» оповестило все газеты, что выполнена пятилетка. И вся первая страница «вечорки» была посвящена сему рапорту – фотки, текст. Газету уже расклеивали в городе на щитах, когда сигнальные экземпляры добрались до Смольного.
И в газете затрезвонила «вертушка».
Романов сказал: «Светлана» не выполнила пятилетку…
Как так? Ведь Филатов (гендиректор) утром еще про это говорил.
- "Светлана" выполнит пятилетку через неделю, когда в Ленинград приедет Андрей Павлович Кириленко.
Кириленко – еще один политбюровский богдыханчик – баллотировался в ту пору от Выборгского района в Верховный Совет. От Кировского – шёл Суслов. Ради этих небожителей и старался Романов.
И вот из-за этого каприза несколько десятков тысяч готового тиража отправили под нож – и там, где белели чепчиками светлановские сборщицы – поплыли трактора Кировского завода… Бедный редактор опять чуть не получил инфаркт – поди угадай, чего у этих благодетелей в голове.
Романов любил изображать Гарун аль Рашида. Как-то пришел в парикмахерскую на Кировском – недалеко от своего дома. Его стригут, а он говорит: «Вот сейчас столько длинноволосых парней, почему бы вам тут не открыть салон причесок». А в ту пору салон такой был только один – напротив Гостиного двора на Невском.
Вот и на Петроградской, едва постригли Романова, тотчас закрыли парикмахерскую, заодно выселили соседнюю сберкассу – и на освободившемся пространстве соорудили салон причесок.
Он мог придти после закрытия в гастроном по соседству в доме, называемом «Дворянское гнездо» - там баба Дуся уже и дверь на швабру закрыла, а он колотится, велит пустить, не сразу ж и понять им там было, что за птица залетела на огонек.
Застрелился на посту в Петропавловской крепости милиционер – и опять романовский лимузин внезапно появляется для разбора полетов…
Видел я его пару раз вблизи – в президиумах – неподвижные оловянные глаза, сидит – не пошевелится, прямо сфинкс какой-то, чем-то напоминающий царей начала девятнадцатого века. Однажды в Смольном – там есть такой небольшой «шахматный» зал – какое-то совещание по транспорту для журналистов. Докладывает первый секретарь горкома Соловьев. Романов за столом рядом с трибуной. Вдруг Соловьев вроде бы ни с того, ни с сего оставляет свои листки и… выходит из зала. Может, плохо ему стало – ничего непонятно. Романов не шелохнулся. Кстати, фотокоры, говорили, что он и фотографировать себя разрешал только в одном ракурсе... Кто-то из других секретарей встал на трибуну и как ни в чем ни бывало продолжал пономарскую эту речь…



То вроде бы ласковый и приветливый, а то и холодный, стальной и жестокий – такой вот разный был этот деспот. Теперь, видать, жалеют некоторые, что остановили его на полпути к вершине – все бы можно было поворотить?