Entry tags:

Ильф и ж\д редактура

Ильф и газетка "Труба"

Кстати, "железнодорожная тематика", которую освоили в "Гудке" Ильф и Петров позволила им исподволь решать и художественные задачи.

Скажем, в описании церемонии открытия трамвая в Старгороде (глава "Дышите глубже, вы взволнованы!) упоминается паровоз серии "Щ". Такую маркировку имели паровозы из серии, спроектированной инженером Н. Л. Щукиным (1848-1924). Выпускал их Харьковский  завод с 1905 года, причем уже в ильфопетровскую эпоху они считались конструктивно устаревшими, почему и были сняты с производства задолго до создания романа. Вероятно, упоминание о серии "Щ" - иронический намек: в Старгороде, где весной 1927 года открытие первой трамвайной линии воспринимается как значительное достижение, символом технического прогресса стал давно отправленный в отставку паровоз.

Не забывают соавторы и коллег-журналистов из сопредельных, родственных изданий. Например, описание афер Ляписа-Трубецкого в редакциях ведомственных журналов и приведенная Персицким  цитата  - "волны падали стремительным домкратом" - аллюзия на рассказ Валентина Катаева  "Ниагаров-журналист"  (из  цикла  "Мой друг Ниагаров"), опубликованный журналом "Крокодил" в 1924 году. Герой рассказа - невежественный, однако не лишенный чувства  юмора  литхалтурщик - наскоро диктует редакционным  машинисткам  фельетоны  о  мытарствах не получивших спецодежды моряков, химиков и  железнодорожников: "старого железнодорожного волка" по имени Митрий,  "старого  химического волка Мити" и "старого морского волка", разумеется, Митьки. К  ляписовскому "опыту в прозе" наиболее близок ниагаровский опус "из  жизни  моряков", предложенный газете "Лево на борт": "Митька стоял на вахте.  Вахта была в общем паршивенькая, однако, выкрашенная свежей масляной  краской, она производила приятное впечатление. Мертвая зыбь  свистела  в  снастях среднего компаса. Большой красивый румб блистал на солнце медными частями. Митька, этот старый морской волк, поковырял бушпритом в зубах" и  так далее. Кстати, в газете "Лево на борт" и журнале "Капитанский мостик"  читатели-современники, особенно московские журналисты, легко  угадывали  выпускавшиеся ЦК Профсоюза рабочих водного транспорта СССР газету "На вахте" (1924-1926) и приложение к ней,  иллюстрированный  ежемесячник  "Моряк", редакции которых находились во Дворце труда.:

Как легко заметить, соавторы настолько слились в едином аккорде, что голос каждого из них трудно различим в дуэте. Потом пришла пора всеобщей их знаменитости, работа в "Правде", "Огоньке", многих других изданиях. Была Америка, и там Ильф смертельно заболел. Жизнь его оборвалась шестьдесят пять лет назад. А прожил он всего тридцать девять...

И - вот парадокс! - подпитываемые и подкармливаемые "Гудком" эти авторы в соответствии с суровыми законами диалектики старались делать все, чтобы с "Гудком" расстаться. Такова была юдоль всех талантов.

 

В плане повести "Летучий голландец" уже маститые наши соавторы не без усмешки вспоминали "Гудок", которому был присвоен псевдоним "Труба"::

"Редактор следит, чтобы являлись вовремя на службу. Считает сотрудников, как ослепленный Циклоп... Редактор не знал сотрудников в лицо. Он только знал, что их 34. Если не хватало, он говорил:

- Двух не хватает. Узнайте - кого".

 

В этой повести писатели намеревались изобразить редакцию в сатирическом ключе. Видимо, был у них зуб на редактора. Он исправлял хорошие заголовки на плохие, он выкинул сотрудника, "который допустил миниатюрную ошибку в стенограмме речи миниатюрного вождя". И вообще все поняли, что редактор дурак, а газета "Труба" работает только потому, что ее основали. "Иногда приносит пользу, иногда вред, но все это делается бессознательно.. А руководство демонстрирует полное неуважение к своим сотрудникам. Их считали жуликами. И необыкновенное уважение к мнению совершенно посторонних людей. Паразитировали на том, что какой-то вождь когда-то похвалил газету. Жили как за каменной стеной".

 

Писатель Лев Славин вспоминал по этому поводу:

"Мы с Ильфом работали когда-то в одной редакции. Редактором у нас был человек грубый и невежественный. Однажды после совещания, на котором редактор особенно блеснул этими своими качествами, Ильф сказал мне:

- Знаете, что он делает, когда остается один в кабинете? Он спускает с потолка трапецию, цепляется за нее хвостом и долго качается...".

 

Этот план памфлета составлялся в 1929 году. Они уже были знамениты и могли не страшиться, что их уволят из "Гудка". Что-то накипело в душах соавторов.

 

В то время редакции выстраивались в очередь, чтоб заполучить хоть что-то с их рабочего стола. Но как бы то ни было - именно "Гудок" явился трамплином на дороге их судьбы. Он явился стартовой площадкою их взлета. И то, что они сделали, неотделимо от старейшей газеты России. А квартирный вопрос, их не только не испортил, но даже и на их работу не повлиял. А "Гудок" в конечном итоге дал им счастливый билет - хотя и боковую, неудобную плацкарту, однако зато - прямиком в бессмертие.