похоже очень было
еще мэтр мне сказал: видно, что Вы очень любите слова. я порадовался, что меня понимают, но мэтр уточнил, что это упрек, а не простая констатация
мне было очень жаль мэтра
это было падение последнее падение последнего идола с последнего пъедестала
с тех пор я любил и чтил только тех поэтов, которые ничего не могли мне сказать: либо потому что не знали меня лично, либо потому что уже давно умерли:)

Потому ведь мы и любим слова, что они многозначны:-)
А эта история давно произошла?

мне было тринадцать
поэту - лет сорок
он мне казался таким стариком тогда...
ну как можно не любить слова?:-)

Никак нельзя.

Вот вот... А зачем идти знакомиться к какому=то хоть киломэтру. хорть милимэтру? В роли просителя? Нелепо. Если молодого кто=то из старших заметил, то диалог у них выйдет. А если нет. то идти знакомиться... бррр.Так я думал и полвека тому назад тоже. И ни к кому не ходил. Иное дело мне повезло, когда я в Литинститут поступал: Антокольский меня приметил и рекомендовал принять. Вот так я с ним (или, если хотите. он со мной, это всё равно) и познакомился... Ну и с Гнедич .. но об этом я ужеписал подробно в "ме=му)

Некоторых ещё за ручку водят:-)

А толку от этого? Ну скажут вежливо или порой невежливо пару слов... Ни в чём заинтересованность навязать нельзя.

Кто же спорит.

мэтр сам меня приметил, в гроб не сошел, но благословил)))
пригласил к себе в редакцию ( в редакции работал)... сам бы я никогда в жизни не пошел

В нежном возрасте я написал "книжку стихов". И мой папа отнёс её Дмитрию Антоновичу Сухареву (про которого я тогда слышал, но знакомы мы не были). Мэтр перелистал пару раз и сказал отцу: "Вот это настоящее".

По набрякшей, облезлой весенней тропе
дед на санках везет первоклашку.
- Дед, а деда!
- Чего тебе?
- Деда, а дед!.. Раз какашка!
- Ага...
- Два какашка!

настоящее, да
спасибо

А что, не промахнулся мэтр.
(не знаю, кто такой, вот ужас)

Так мне, так :-)

Сухарев (http://sukharev.lib.ru/) больше известен, как автор текстов бардовских песен. Хотя славен не только этим. В 1986-87 годах я ходил на его литературные семинары, где как-то читал свои переводы Элиота. Антоныч тогда сказал: "Хорошие переводы. Но кто по ним скажет, что Элиот великий?"

А чем ты недоволен? Все же в восхищении.

Но последняя фраза этого Сухарёва уж просто глупость.

Не забижай старика. Он хороший.

Ну в весе пёрышка. Без Никитиных он.... ну не ноль, но так "морковный кофе" как сказал М. о Безыменском.

Ирония - ханжеская. Высокое, бесплотное... Как - то прочитала в воспоминаниях Цветаевой "Умею обед готовить - плохой". А зачем плохой - то, если уже тратишь время, готовишь? Сварить хороший - упасть на грешную землю?

Я скорее вижу в этом вызов обстоятельствам. Когда подумаешь над каким дерьмом ей приходилось свой пьедестал возводить, так только уважение испытываешь к тому, что в другой ситуации казалось бы исключительной манерностью.

Зачем готовить? А кушать? Другого-то никто не приготовит.
А хороший приготовить, между прочим, не все умеют.

Да,в те годы им бы никто ничего не приготовил - тут Вы правы. Приготовить хороший\плохой обед - для меня это не технический навык, а свойство характера. Из русских писателей (и поэтов) хороший обед бы получился, думаю, у Гоголя, Лескова, Гумилёва, Заболоцкого...

Думаете, те, кто готовит плохо, делают это специально? :))
Честное слово, нет! ;)

Спасибо.

можно не свою историю?
т.е. она все равно моя потому как и т.д.
одна юная поэтесса пришла к сосноре
робко протянула свои листки
ответным жестом соснора схватил поэтессу за грудь
вот ведь как с ними, с мэтрами
зрят в корень

замечательная история
(либо он просто страдал дисфункцией верхних конечностей)

акелла, прошедший инициацию через лилю брик, не промахивается
потесса та, верно, и не упомнит стишков, поднесенных сосноре
а жест вспоминает с неувядающей яростью
можем ли мы похвастаться хотя бы парочкой столь же безупречных - ex aeternis - рецензий?

Даже если корень неквадратный.

ох, прелесть какая.
а сказал ли он что-нибудь, как велит народная мудрость?

"Тогда - совсем без ударений, и вовсе не по существу, - используйте на удобренье мой ствол, и корни, и листву. Пусть делают свои погоды, пусть набирают высоту те новые, большие всходы, что неминуемо взойдут!"
так сказал, да
как отрезал

Надеюсь, она догадалась врезать ему ногой по уязвимым местам?

не думаю
и потом, поверьте моему скромному опыту
трудно, знаете ли
когда вы молоденькая поэтеска
поднимать ногу на пьедестал

:-(*

А не ходи к Сосноре...

вообще, интересные вопросы. заставляют задуматься. не знаю, имело ли место в моей жизни такое событие, да и кого считать мэтром? многим признанным авторам моя писанина нравится. вот Вам кое-что нравится. иногда, по крайней мере. кунштюку. деннетту. нескольким профессорам - людям, чье мнение я уважаю и к которым прислушиваюсь. часто очень волнуюсь по этому поводу. но такого трепета, как он перед Ахматовой я никогда практически ни перед кем не испытывал. и ничего особо драматичного пока еще не произошло, разве что один раз мне сказали, что в целом, дескать, ничего так, но не видно обреченности на творчество. правда, это был классный, но переводчик англоязычной литературы. а о чем мэтры должны говорить - если нужен совет, то по делу, а если просто так, то с юмором.

Мэтр, говори с юмором, не то дисквалифицируем!

прямо насмерть? главное, чтобы юмор - с мэтром :) тогда и мэтр с юмором (сам не понял, что сказал)

:-)
Юмор лучше с миллиметром, чтоб потоньше был.

Когда меня познакомили с Диной Рубиной, она спросила:
- А Вы быстро пишете?
Я говорю:
- Не знаю.
- Последний рассказ за сколько написали?
- Часов пять, - отвечаю.
- Я, когда молоденькая была, тоже быстро писала, - сказала мне Рубина. И улыбнулась так, ехидненько.

Она, когда молоденькая была, гораздо больше мне нравилась. Лет в 13-14 я даже зачитывалась её повестями в "Юности":-)

И мне, и мне! А потом разонравилась, увы... Сердцу не прикажешь!

:-)))

А Роман Семёнович Сеф некоторые стихи называет "тёплая жопка". Так и говорит какому-нибудь начинающему автору при всём честно'м семинаре:
- Это у Вас какая-то тёплая жопка получилась. Пишите смелее.

Было бы, наверное, справедливо, чтобы студенты тоже могли своим преподавателям сообщать, когда те "тёплую жопку" напишут.

Преподаватели-то ведь уже не такие дураки, чтоб свои "тёплые жопки" на белый свет выставлять. Научены уж поди! :)))

Это верно:-)
Но ведь писать им это не мешает...

Вот-вот! И нам мешать не должно!:)

:-)

Носила стихи в один толстый журнал, мне сказали, что слишком сентиментально; носила в другой - сказали, что чувства мало. Ни на то, ни на другое внимание не обратила. Я носила, чтобы опубликовали, а не чтобы посоветовали.
О чем - нельзя: можно, наверное, о большем, чем в обычной речи. Единственное, что для меня абсолютно неприемлемо в чужих стихах - кощунство. В своих я ставлю более строгие ограничения. Впрочем, меня всегда больше беспокоил вопрос "как".

В толстые журналы носить, это всё-таки другое должно быть переживание. Вот когда идут к поэту, которого знают и ценят, что происходит, если он вдруг хвалит или не менее вдруг - ругает?

О чём можно\нельзя: я как раз спрашивала об обычной речи. Мне было интересно узнать способен ли нынче поэт вызвать презрение своего по\читателя и тоже поэта разговором о чём-либо, есть ли какие-то требования изначально предъявляемые?

По поводу кощунства, Тоня, как Вы относитесь, например к Бодлеру?

Последнего вопроса я ожидала. Бодлера я считаю одним из лучших поэтов, которые когда-либо были. Более подробно говорить про него - будет долго, да я и не берусь.
Сказано было не о Бодлере.

По поводу первого: мне интересно слышать мнение тех, кого я ценю, но специально носить показывать стихи/ рассказы не стала бы. Не хочется читать человека потом с горечью.
Ну, а если хвалит - конечно, это большая радость:)

По поводу второго: мне кажется, трудно представить себе обобщенного читателя. Но если говорить о читателе конкретного поэта - наверное, могут быть высказывания, которые могут его оттолкнуть. Скажем, думаю, определенный тип читателей - к которому и я себя отношу - может оттолкнуть черносотенное высказывание. Но это уже из серии порядочность-непорядочность, это не относится к собственно поэзии.
То есть оттолкнет от самого человека. У меня нет такого опыта, к счатью, меня никто не разочаровывал. Поэтому не знаю, продолжала бы читать стихи этого человека или нет, наверное, продолжала бы - потому что не со всеми же поэтами из прошлого, которых я люблю, я согласна...

Уточнение: мне казалось, что Ваш вопрос касается, прежде всего, непосредственной оценки впервые увиденных стихов неизвестного ранее автора. Еще и поэтому сказанное мной -не про Бодлера:)Тут нет момента непосредственной оценки. Скажем, так - кощунство мне кажется одним из дешевых способов поставить себя в стихах в трагическое положение; если человек прибегает к нему как к средству - средство это очень яркое, кричащее. Нужно большое мастерство, чтобы стихи от этого не погибли бесповоротно.

Спасибо, что уточнили. Я как раз сидела думала над Вашим ответом.
Но мне кажется, что так ведь и с любым выразительным средством, как только его начинают использовать для достижения эффекта - оно превращается в дешёвку.
Тут разница всегда внятная, хотя и плохо поддающаяся анализу - как между румянцем и румянами.

"Как между румянцем и румянами" - очень здорово сказано!

:-)

Когдатошний (в юности) друг-поэт потащил меня знакомиться с Новеллой Матвеевой, с которой к тому времени вовсю контачил и песенки мои намурлыкивал. Меня там, понятно, хвалили, но мне было ужасно неловко и зажато: и вообще боялась в ту пору взрослых людей в чинах, тем паче мэтров, - и стихов ее к тому же не любила никогда. Надо было в ответ хоть какое-то восхищеньишко изобразить, из вежливости, - и так это тяжело далось...

Да, невозможность взаимности и теперь представляется большой проблемой.
Особенно, когда читателей меньше, чем писателей:-)

Нет, не было.

Повезло.

разбудили посреди ночи Некрасов с Григоровичем.

Бедный Виссарион Григорьевич!

скорее, бедные люди. и Виссарион Григорьевич, как частность. злые языки говорят что ещё и неистовый.

Бедные люди и белые ночи: не дают чахоточному поспать.
А Некрасов с Григоровичем не такие уж и бедные - у них Гоголи как грибы растут. Хорошие грибы.

да, после питерских грибов невский проспект предстаёт в сюрреалистических образах

Когда мне было 17 с хвостиком я сопровождала своего 22-хлетнего приятеля к Кушнеру - он мечтал показать мэтру стихи.
Приятель мой обладал неудержимой склонностью к опозданиям, перед визитом к Кушнеру он страшно волновался и предупредил меня, чтоб я не опаздывала, в результате приятель всё равно опоздал, но всего минут на 15. Пришли мы к Кушнеру, которому совершенно не хотелось читать чужие стихи - хватало у него таких, а хотелось поговорить. Он нам долго объяснял, что жизнь нынче меняется к лучшему, вот в Эрмитаже выставка, не помню только кого - хочется сказать Пикассо, но я не помню выствавки Пикассо в начале 70-х. Стихи он под конец взял и сказал, что посмотрит.
А когда я училась в 9-ом - 10-ом классах у нас на письменном столе в родительской комнате, в которой мы практически жили (только спать уходили к бабушке) стояла фотография Солженицына, и мы с подругой меятали о том, что поедем в Рязань и спросим у него, как жить. Ну, скажем, надо ли революцию тут же делать. или можно повременить чуток.

Да, вот это страшная правда про детей: они, действительно, верят, что кто-то может им сказать,как жить. Очень это помню. Самое страшное, что всегда находится кто-то, кто скажет.

Это да. Главное, чтоб не попался в нужное время. :-)))

Вот именно:-)))

Мэтр сказал: Ну что ж, молодой человек, вы неплохо распорядились этим кусочком глины.
Я был счастлив.

Ваяли?

Ночей не спал!

Не то чтоб уж очень юным, лет тридцати с чем-то, пришел я к поэту и переводчику Ревичу, которому тогда было около шестидесяти. Он меня тут же усадил в какое-то страшное кресло с львиноголовыми подлокотниками и потребовал:
- Читайте!
- Что Вы, - слабо запротестовал я, - да я в таких креслах отроду не сиживал... и никогда не читал, сидя...
- Привыкайте! - царственно ответил мэтр и вдруг стал снимать штаны, приговаривая:
- Не обращайте на меня внимания, мне надо переодеться, я скоро ухожу!..

Не пробовали читать стихи, сидя в ампирном кресле и стараясь не обращать внимания, как мэтр переодевается?
И не пробуйте!
Почитал я одно, другое... вдруг Ревич, уже залезший одной ногой в штанину джинсов, завопил:
- Это замечательно! Вам когда-нибудь говорили, что это замечательно?!
При этом он прыгал на одной ноге, не попадая во вторую штанину!
- Н-нет... - растерянно ответил я.
- Так вот я вам говорю, что это замечательно!!.
...............................
Впоследствии Ревич помог мне в практических делах, за что я ему всегда буду благодарен, но это уже другая история.

Совершенно упоительный рассказ, спасибо!

Когда мне было года три, папа работал падишахом Некрасовского райoна Ярославской области. Жили мы в поселке Красный Профинтерн, который, впрочем, моя няня Ольга Николаевна Баскакова, блаженной памяти, называла по старинке Понизовкино. Там находился крахмало-паточный завод, на котором работало все население Некрасовского райoна, кроме школьных учителей, милиционеров, библиотекарши и сотрудников музея Некрасова. Завод принадлежал некогда купцу Понизовкину, но с тех пор немало воды утекло в реке Волге и вместо купца, в директорском кресле сидел папа, а мы жили в усадьбе купца. Папа был, судя по всему, хорошим директором: как-то раз я с ним приехал туда уже из Питера и местные мужики встречали его как благодарные крестьяне встречают любимого помещика, говорили, что Семеныч им дома строил и детские сады. Собралась толпа у Ольги Николаевны, сразу водка появилась -- вобщем, праздник.

Но я не об этом. Году в 73, в Ярославль приезжал на гастроли знаменитый виолончелист Мстислав Ростропович со своей женой, певицей Галиной Вишневской. После концертов, его повезли по области, показывать местные достопримечательности, среди которых оказалась и усадьба купца Понизовкина, т.е., наш дом. Во время банкета, мой папа и Ростропович сразу перешли на ты: Слава, Боря, Галя, Галя. А потом поставили меня на стул и велели спеть песню, продемонстрировать мэтру мои музыкальные способности. Я пел какую-то народную песню, кажется, там были непонятные мне слова "неуклюже пешеходы по луже". И Ростропович меня похвалил! Сказал, что у меня -- музыкальные способности и что когда я вырасту, он будет учить меня музыке. Вот так я заслужил похвалу неоспоримого мэтра!

Кстати, папа продолжал свое знакомство с Ростроповичем вплоть до отъезда последнего за границу, мама с папой ходили к ним в гости и на концерты по личным контрамаркам. О последней их встрече он рассказывает так: папа шел по улице Горького в Москве и вдруг из машины высунулся Ростропович. Слава! Боря! Ну как! Давно не виделись! А ты куда едешь? Я вот на дачу собираюсь, поехали вместе! Папа сел в машину, но сразу спросил: а что, у тебя там Солженицын на даче? Ну, да, ответил Ростропович. Я тебя с ним познакомлю. Но папа сказал: нет, я же член партии, а у тебя там слежка, наверняка. Не стоит мне ехать к тебе, пожалуй. Ну, пожалуй, согласился Ростропович. Больше они не виделись.

И, кстати, правильно: primus inter parEs

Лучше PARUS в руке, чем в тумане моря голубом:-)

Собственно, я хотела, чтоб получилось Первый среди синицы (в руке, то бишь), а что непонятно вышло?

Не, вообще непонятно. Предлог inter требует аккузатива... А первый среди синица -- ну, не понял я, извини.

Ясно. Пойду исправлять.

:) Да ладно, это у меня с астраумием проблемы.

Астраумие - это хорошо, это - когда звёзды с неба хватают.

Во-во. Я не хватаю. Но я даже не совсем про звезды, я имел в виду Довлатовскую заметку:

Найман и Бродский шли по Ленинграду. Дело было ночью.
- Интересно, где Южный Крест? - спросил вдруг Бродский.
(Как известно, Южный Крест находится в соответствующем полушарии.)
Найман сказал:
- Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Эфрона. Найдите там букву "А". Поищите слово "Астрономия".
Бродский ответил:
- Вы тоже откройте словарь на букву "А". И поищите там слово "Астроумие".

Славная история:-)

Восторг!
Что ж ты забросил музыку?!

:) Ну, насчет музыки...Просто очень уж репрессивно меня родители этой музыке учили: пока не разучишь гребаное Полюшко Поле, гулять не пойдешь. А мне семь-восемь лет было. Сделали фортепиано моим злейшим врагом. До сих пор, когда я слышу слово фашист, то представляю себе этого герра Августа Фёрстера с медными подсвечниками и клавишами из человеческой слоновой кости.

А я вот как раз попал на возвращение Растроповича и Вишневской, на торжественное перестроечное возвращение.
Над подъездом Дома Композиторов висел плакат: ГАЛЕ И СЛАВЕ СЛАВА! Стояла шумная толпа, щелкали камеры, носились официанты с водкой, шампанским, хлебом, солью.
Впрочем, это описано в повести БУТЫЛКА. :)

Да, забавный эпизод там и вообще замечательна Бутылка эта.

Поэт прежде всего должен говорить, если поэт молчит его не слышат, а рукописями его после смерти растапливают печи в отрубленных от центр. отопления домах (носят жёсткий диск с его сочинениями в целях самообороны). Вот в Украине Андрухович каждые две недели высказывается по поводу и без, это нормально, но перефразируя, «Андрухович – он такой один». Поэтому высказываться должон именно поэт, то есть тот, кому есть чего сказать. И как показывает история Нобелевской премии, а также русская аналитика этого вопроса, шансов получить по Нобелю больше у тех, кто не стесняется высказываться. Но поэты-глашатаи, похоже, вышли из моды. Или нет?

Придерживаюсь диаметрально противоположного мнения:-)
Если за поэта не говорят его стихи, то ему ничто не поможет.
Нобелевка вообще не цель для поэта. Так что, кто и за что её получает может его не беспокоить. Кто беспокоится, тот не поэт.
Очень надеюсь, что трибуны и глашатаи перевелись, как динозавры.

Попробую объяснить. Я в Житомире один из руководителей литературного объединения, к нам ходит около 30 человек. Десяток из них чудесно пишет, но вот беда: об их существовании не знают. Им есть что сказать своим творчеством, но чтобы на него обратили внимание необходимо что-то ещё. По сути, когда молодые не пишут, они пиарят себя, чтобы пропиарить написанное. Это грустно, но покаместь оправдывается только такая тактика. Потому что не всех устраивает ждать пока на тебя обратят внимание (особенно, если о твоём существовании литпроцесс не знает :). А нобелевку и тоже не люблю. Просто это одна из немногих премий способная обратить внимание читателя на неизвестного в мире автора. Вспомните, как раскрутилась у себя на родине Шимборска.
Если глашатаи переведутся, эволюция поэзии накроется медным тазом.

Боже мой, а что такое эволюция поэзии?
И потом представьте себе, если 30 житомирских поэтов все себя пиарят, кто мне докажет, что более всех распиарен именно тот, кто мне интереснее всего?
Например Шимборска мне вовсе не так интересна как многие другие её соотечественники. И на меня не производит впечатления тот факт, что в Израиле, к примеру, её назовёт всяк сущий язык.

Боже мой, а что такое эволюция поэзии?

Это когда кто-то приходит и предлагает своё видение этой самой поэзии. Больше поэзий красивых и разных, помните?? Так вот, ежели не будет (само)рекламы, вы никогда не узнаете про существование, например, (вы читаете по-украински?) Эммы Андиевской, поэтессы и художницы с совершенно уникальным видением.

И потом представьте себе, если 30 житомирских поэтов все себя пиарят, кто мне докажет, что более всех распиарен именно тот, кто мне интереснее всего?

Хорошим результатом можно считать то, что вы будете знать об их существовании и когда-нибудь, вполне возможно, попробуете кого-нибудь просмотреть, что же кто-то из них из себя представляет. Тут дело не в массивности пиара, а в его наличии, хотя слово так затаскали, что я, наверно, не свосем корректно его употребляю. Очевидно то, что для того, чтоб на него обратили внимание, творческий человек, мытець, по-украински, должен что-то создать. Но если он со своим творением будет жить не в крупном городе с развитой арт-структурой, если у него не будет полно влиятельных друзей в этой сфере, значит он будет, допустим, талантом из Мухосранска, и даже в самом Мухосранске о нём могут и не узнать. И вот что получается: в Житомире мы потратили 5 лет только для того, чтоб на нас обратили хоть какое-то внимание. Если бы мы сидели сложа руки и просто писали, фиг бы кто о нас знал. Моя инициативность это НЕ следствие исключительной наглости и самомнения, я просто хочу чего-то достичь. А так как за меня этого никто не сделает, то я сам должен всему научиться. Ведь смотрите: любой рекламируемый продукт конечно же стремится получить как можно более широкую аудиторию, но покупатель/пользователь сам определяет на основании чего ему (не)нравится предлагаемый продукт. Но он должен знать о его сущестовании, так???

Например Шимборска мне вовсе не так интересна как многие другие её соотечественники. И на меня не производит впечатления тот факт, что в Израиле, к примеру, её назовёт всяк сущий язык.

Но вы знаете о том что она есть и что она вам не нравится. Я же, из-за интереса к Шимборской, узнал о существовании Збигнева Герберта и Томека Ружицкого. А как вы думаете я открыл для себя вас? Два года назад я поставил себе целью открыть для себя современную российскую литературу о которой я НИЧЕГО не знал (не Пелевин/Сорокин/Донцова/Акунин). Близкими мне оказались авторы вавилоновского круга, опять же, многое нашёл для себя в РЕЦе и на Полутонах. И если в критической статье встречалось какое-нибудь ещё неизвестное мне имя, я искал информацию по нему. Это нормальный процесс образования. Но ещё я вижу, что я вполне соответствую уровню тех авторов, которые мне нравятся, и я хочу быть представлен и среди них. Но тут появляется заковыка: я не пишу по-русски, а очень малое количество русскоговорящих не в Украине позволяет себе понимать украинский язык. Значит я должен или начать писать по-русски, что для меня неприемлемо, либо, как более толерантный к моему патриотизму вариант, переводить себя для той целевой аудитории, которая мне покамест не доступна. Если это не пиар, тогда что? И что в этом плохого?
Извините за многословность.

Отличная идея.
Роскошные комментарии.
У меня не густо с воспоминаниями.
После того как я бросил физику, родители потребовали доказательства состоятельности (до этого они собирались меня вести в сумашедший дом, но любовь остановила). В силу чего я направил в литинститут стихи. Ответ пришел незамедлительно: НЕ ПРЕСДТАВЛЯЮТ ИНТЕРЕСА.
Потом в одной эмигрансткой газете, в Сан-Франциско, сообщили, прочитав очерк о городе: слишком умно.
И вот А.П., ставший моим учителем, долго спустя (получилось так, что семь лет я писал ни для кого) сообщил - в ответ на присланный ему роман "НЕФТЬ": "Саша! Я потрясен. Я только что закончил поэму "НЕФТЬ". Совпадение абсолютное. Разница только в способе записи".

A.П. -- это Парщиков? вот и Алёша уже мэтр...

есть вариант
художник Белозерский, рассматривая фотографический шедевр parmesan@lj, рек: "великолепно! у меня есть такой же!" - "только немного лучше", - уточнил его мысль parmesan@lj

Речь о лучше-хуже ни в коем случае не шла.
Только о том, что удалось сделать.

Вы, наверное, имели в виду _parmesan@lj?

да-да, канешно
других авторитетов в фотографии не признаю
помню, как дрожа коленками принес ему свои пробы
сделав фирменный жест рукой, _parmesan@lj снисходительно похвалил: "а что, неплохо. зерно крупное"

:-)

Надо же, как интересно. Надо бы их одной книжкой издать, вот было бы здорово.

Было дело. Повесил я вывеску поэта, зашел к одному из корфеев питерского андеграунда, одного из "подпольных хранителей культуры" издававшегося ныне от Севера до Юга.
Пришел он с опозданием, пьяненький. Сетовал, как это нехорошо, как ему стыдно. Я его утешал и кажется утешил.

Повезло Вашему поэту, на хорошего человека попал:-)

Пьяных поэтов я не обижаю. А повезло мне, что я не угодил в болото.

Значит, вам обоим повезло:-)

ой, был, был. грудь правда была тогда поменьше. но таки да, хватали, безусловно. похвалив предварительно стихи.
положа руку на сердце... ждала именно этого, однако ;-)))

Миша Г или Вова Т?

- У вас случайно нет такого знакомого с красным лицом, тремя глазами и
ожерельем из черепов? - спросил он. - Который между костров танцует? А? Еще
высокий такой? И кривыми саблями машет?
- Может быть и есть, - сказал я вежливо, - но не могу понять, о ком
именно вы говорите. Знаете, очень общие черты. Кто угодно может оказаться.

:-)))

В мои тринадцать лет к нам в школу для чего-то пришёл поэт, кажется, сотрудничавший в одной из местных ташкентских газет. Его звали Михаил Кириллович Гребенюк. Мэтром для меня он, правда, не был, и даже стихов его я на тот момент не читала, но мама, случившаяся на том же мероприятии, подвела меня за руку к поэту и сообщила, что девочка пишет стихи, и что же теперь делать дальше? Поэт, высокий, импозантный, с роскошной седой гривой (это мне теперь так помнится), любезно предложил нам с мамой прийти на аудиенцию в редакцию. Мы пришли. Он почитал и сказал: "Грустный поэт!" А потом некоторое время терпеливо объяснял мне, почему не надо писать такие длинные стихи, и ещё много полезного сказал, приводя примеры: "Например, один мальчик написал:
Трактор в поле дыр-дыр-дыр -
люди борются за мир! "
- и почему так писать тоже не надо...
Я слушала довольно основательный, первый в моей жизни разбор, с трудом сдерживая ком в горле, и после несколько месяцев молчала - переваривала в себе уроки. А потом ничего, распогодилось :))
А хорошо тем, кто со своим мэтром - встретился...

Все так или иначе сталкиваются:-)
Мэтр - понятие растяжимое, не то что метр.

:)
Да, ещё Вы спрашивали, о чём должен говорить поэт и о чём не должен.Для меня - разве можно ограничивать человека рамками должного? Как живёт, так и говорит. А я могу слушать и ощущать, близко мне это или нет, привлекает или отталкивает, или просто принимать как данность. Всегда можно найти что-то для себя...

Еще к портрету седовласого мэтра. Что характерно, процитированные (слегка искаженные им) строки про "дыр-дыр-дыр" принадлежат перу классика украинской поэзии Павло Тычине. :-)

:-)

Речь пойдёт о художественном мэтре. Это было в Одессе, в середине 80. Мэтром был ныне покойный профессор живописи Злочевский. Личность вполне одиозная в своём роде, как потом выяснилось. В Одессу я тогда только приехала и ничего о нём не знала. Меня привела к нему мама показать мои ученические работы. Профессор внимательно их рассмотрел, а затем сказал.(Напомню: он не был поэтом.) Но он сказал:" Дэточка. Ты делаешь под хвранцузов." И далее: "Ото, дэточка, не делай под хвранцузов. А дэлай, дэточка, под себя!" Я задумалась...

Потом от друзей-художников, которые у него учились я узнала много историй, которые сделались притчами и ходили по Одессе. Но тогда моя первая встреча с мастером оставила глубокое впечатление. Я не была его студенткой. Но он сумел в одной фразе выразить квинтэссенцию творческого процесса.

Это напоминает мне Фёдора Абрамова, которого когда-то очень давно я услышала в телепрограмме. Он сказал: "Писатель мыслит на бумаге. Во", - коротко и ясно.

Ну да, а где же ещё писателю мыслить?
А ещё классика напоминает:
"Не делайте,
товарищи,
под Маяковского,
А делайте,
товарищи,
под себя!"

Так он ещё и цитировал классику! Матёрый человечище!

До сих пор не знаю, понимал ли он это сам.

:-)

Я хочу добавить, что рада знакомству с Карло Кривелли.

Да, он замечательный художник:-)

забыл рассказать, как я приходил к Юрию Левитанскому.
Направил меня к нему ныне забытый, а тогда тоже молодой, но уже один раз напечатавшийся (и испытывавший по этому поводу необоснованные, как оказалось, надежды) поэт Алексей Прийма, с коим меня познакомил совсем юный поэт Алёша Парщиков, с которым мы были знакомы сравнительно недавно, но уже успели основать группу "апокалиптики" и вообще успешно влияли друг на друга; к тому же Алёша только что женился, переехал в Москву, поступил в Лит, а у меня недавно появился сын... словом, всё было совсем свежим, прекрасная жизнь расстилалась перед нами, и наша дружба казалась вечной...
Предполагалось, что с Левитанским я должен обсудить мои переводы Мирослава Валека.
- Ты только не очень ему хами, он человек немолодой! - напутствовал меня Прийма.
Хамить?!
Левитанскому?!!
Я даже не стал обсуждать столь дикую идею.
Левитанский сам открыл мне дверь, и вслед за ним в коридор выбежала толпа детворы, не то пятеро, не то шестеро. Мэтр грустно глянул на них и прокомментировал:
- Это ещё не все.
Я сообщил, что у меня тоже есть ребёнок, на что Левитанский презрительно бросил:
- Один ребёнок - это несерьёзно.
(Когда при следyющей встрече я сообщил, что у меня уже двое, он поощрительно кивнул:
- Догоняйте, догоняйте...)
В кабинете у Левитанского висел его портрет в виде Лермонтова - как бы иллюстрация к его стихотворению "...вылитый Лермонтов...".
О переводах мы говорили недолго, он потребовал мои стихи и стал их читать про себя. Прочитав, вынес приговор:
- Вы - вполне сложившийся поэт. Но чего-то Вам нехватает.

Прошло лет тридцать, нет в живых Левитанского, неизвестно, что с Приймой, давно кончилась наша дружба с Парщиковым - а я всё выясняю, чего же именно мне нехватает, и каждый раз, когда я это "нехватающее" нахожу, оказывается, что нехватает чего-то ещё...

Так сложившийся поэт, которому всего хватает - мёртвый поэт. Слава Богу, Вы ещё живы:-)

Надеюсь, что так.
;^)*

Вот во вторник к Рейну пойду...

Расскажите потом, как прошло:-)

Да вряд ли будет о чем :)
Это ж просто семинар в Лите.
Я дам ему подборку свою, но он же, во-первых, не сразу ее прочитает, а во-вторых, высказывается не по всем.
Вот тут http://www.livejournal.com/users/aneta/143179.html немного про семнинар В.А.Кострова.. но не знаю, в тему это или нет.

С огромным удовольствием вновь наткнулся на и перечитал комментарии, тихо смеясь (три часа ночи).

Надо же, пропустила этот Ваш коммент!

Нет-нет, я его только что и написал. Полчаса назад.

Вот оно что!