про латынь (продолжение)
Вообще латынь для науки это то же что греческий для православия. Дело не в том, что это лингва франка, дело в том что это язык, на котором был описана определенная система взглядов (не только римлянами, конечно, и не обязательно до 325-ого года, некоторые языки переживают свои культуры).
Это и было характерной чертой 90-ых: отказ от прошлого. Все накопленое до этого казалось ненужным и непривлекательным, отказ от него воспринимался как освобождение, и можно наверное в пределе сказать, что старое стало для моего поколения абсолютным злом, а новое абсолютным добром, в той мере, по крайнему счету, в какой понятия добра и зла поддаются категоризации (а что они разные для разных поколений - после того как 90-ые начали давать сухой остаток наверное ни у кого сомниний нет).
Если попытаться понять, каковы были механизмы такого глубокого и всеобъемлющего разворота (а подобная тяга к обновлению конечно есть у каждого поколения, но не у одного на последней памяти в такой категоричной и главное - осущствленной форме), так вот если попытаться описать механизмы, которыми этот прометеев дух передовался, то мне на ум приходит прежде всего эстетика. Старое сделали прежде всего некрасивым. Само лицо Брежнева, не только лишенное малейшего намека на привлекательность, но и имевшее какое-то потусторонне-тупое выражение, говорило о том, что коммунизм должен вот-вот умереть. Партийная дисциплина, конечно, сыграла свое дело и многие партработники не ведали что творят, поддерживая своим авторитетом то, что заведомо не могло быть принято людьми. Но ведь были и те, кто за водкой и селедочкой решал, как лучше поглумиться над коммунизмом. Пока остановлюсь.