1. Насколько я помню, он был вообще против сбора налогов. Но я могу ошибаться - я читал Уолден в 88-ом году.

2. Кто более индивидуалист рабовладелец или борец с рабством? Этот вопрос к теме дискуссии не имеет никакого отношения, позвольте заметить.
Отсюда вытекает следующий пункт. Соотвественно ничего и не вытекает.

3. Общественный договор это понятие, появившиеся в Англии и оно описывает английские и с некоторой натяжкой Западные общ. явления. К России оно категорически неприменимо.

Не могли бы вы присти примеры того, как Иван IV нарушал "социальный договор"? Сергий Радонежский, позволю себе заметить, имел очень даже прямое отношение к власти. Он, в частности, оказывал сильное влияние на св. Дм. Донского перед известной битвой.

Хенри Торо отказывался платить налоги, потому что он был против войны с Мексикой и еще он был против рабства. Он не был против сборов налогов вообще. Он считал, что не платя налоги он заявляет о своей гражданской позиции, при этом он считал, что государство обязано посадить его в тюрьму. Он даже отказывался покинуть тюрьму, после того как кто-то заплатил за него налоги. Идея гражданского неповиновения.

А в Валдене мне очень понравился рассказ про муравьев.

Все с вами понятно.

отказался уплатить налог и признать власть штата, где у сенатских дверей торгуют мужчинами, женщинами и детьми, точно скотом. Я удалился в лес не поэтому. Но куда бы ни
отправился человек, люди гонятся за ним и стараются навязать ему свои гнусные порядки и принудить его вступить в их мрачное и нелепое сообщество.

Я уже шесть лет не плачу избирательный налог. Однажды я был за это заключен в тюрьму на одну ночь; разглядывая прочные каменные стены толщиной в два-три фута, окованную железом дверь толщиною в фут, я был поражен глупостью этого учреждения, которое обращалось со мной так, словно я всего лишь кровь, плоть и кости, которые можно держать под замком. Я подивился, что выбрали именно этот способ меня использовать и не додумались, что я могу пригодиться на что-нибудь другое. Я понял, что если меня отделяет от моих сограждан каменная стена, то им нужно пробиться или перелезть через еще более высокую стену, чтобы достичь свободы, какою распологаю я. Ни на миг я не почувствовал себя лишенным свободы, а стены были просто напрасной тратой камня и известки. Я почувствовал себя так, как будто один лишь я уплатил налог. Они явно не знали, как со мной обращаться, и вели себя как дурно воспитанные люди. Как угрозы, так и уговоры были ошибкой; ибо они думали, что моим главным желанием было оказаться по другую сторону этой каменной стены. Я невольно улыбался, глядя, как старательно они запирали дверь за моими мыслями, которые выходили беспрепятственно, а ведь только они и представляли опасность. Бессильные добраться до меня самого, они решили покарать мое тело; совсем как мальчишки, которые, если не могут расправиться с кем-нибудь, на кого они злы, вымещают это на его собаке. Я понял, что государство слабоумно, что оно трясется, как одинокая женщина за свои серебряные ложки, и не отличает друзей от врагов; я потерял к нему последние остатки уважения и почувствовал жалость.

А я кстати не сказал, что разделяю его взгляды.

Вы либертарианцев вспомнили.
У либертарианцев не совсем такие представления о свободе.
Либертарианцы по другому к государству относяться.
Я так думаю, что либертарианцы не признают свободы в тюрьме.
Они тихо сидеть не будут.

Либертарианцы за свою свободу драться готовы.

I was witness to events of a less peaceful character. One day when I went out to my wood-pile, or rather my pile of stumps, I observed two large ants, the one red, the other much larger, nearly half an inch long, and black, fiercely contending with one another. Having once got hold they never let go, but struggled and wrestled and rolled on the chips incessantly. Looking farther, I was surprised to find that the chips were covered with such combatants, that it was not a duellum, but a bellum, a war between two races of ants, the red always pitted against the black, and frequently two red ones to one black.The legions of these Myrmidons covered all the hills and vales in my wood-yard, and the ground was already strewn with the dead and dying, both red and black. It was the only battle which I have ever witnessed, the only battle-field I ever trod while the battle was raging; internecine war; the red republicans on the one hand, and the black imperialists on the other. On every side they were engaged in deadly combat, yet without any noise that I could hear, and human soldiers never fought so resolutely. I watched a couple that were fast locked in each other's embraces, in a little sunny valley amid the chips, now at noonday prepared to fight till the sun went down, or life went out. The smaller red champion had fastened himself like a vice to his adversary's front, and through all the tumblings on that field never for an instant ceased to gnaw at one of his feelers near the root, having already caused the other to go by the board; while the stronger black one dashed him from side to side, and, as I saw on looking nearer, had already divested him of several of his members. They fought with more pertinacity than bulldogs. Neither manifested the least disposition to retreat. It was evident that their battle-cry was "Conquer or die." In the meanwhile there came along a single red ant on the hillside of this valley, evidently full of excitement, who either had despatched his foe, or had not yet taken part in the battle; probably the latter, for he had lost none of his limbs; whose mother had charged him to return with his shield or upon it. Or perchance he was some Achilles, who had nourished his wrath apart, and had now come to avenge or rescue his Patroclus. He saw this unequal combat from afar—for the blacks were nearly twice the size of the red—he drew near with rapid pace till be stood on his guard within half an inch of the combatants; then, watching his opportunity, he sprang upon the black warrior, and commenced his operations near the root of his right fore leg, leaving the foe to select among his own members; and so there were three united for life, as if a new kind of attraction had been invented which put all other locks and cements to shame. I should not have wondered by this time to find that they had their respective musical bands stationed on some eminent chip, and playing their national airs the while, to excite the slow and cheer the dying combatants. I was myself excited somewhat even as if they had been men. The more you think of it, the less the difference. And certainly there is not the fight recorded in Concord history, at least, if in the history of America, that will bear a moment's comparison with this, whether for the numbers engaged in it, or for the patriotism and heroism displayed. For numbers and for carnage it was an Austerlitz or Dresden. Concord Fight! Two killed on the patriots' side, and Luther Blanchard wounded! Why here every ant was a Buttrick —"Fire! for God's sake fire!"—and thousands shared the fate of Davis and Hosmer. There was not one hireling there. I have no doubt that it was a principle they fought for, as much as our ancestors, and not to avoid a three-penny tax on their tea; and the results of this battle will be as important and memorable to those whom it concerns as those of the battle of Bunker Hill, at least.

Walden (http://eserver.org/thoreau/walden12.html)

Да, это все очень хорошо. Это хорошо, что вы привели.

Ивану Грозному приписывают очень много того чего не было на самом деле. Я же имел ввиду грубое вмешательство государства в дела земельной собственности. Тут можно спорить очень долго. И мне например не совсем ясно было это новой традицией или нет. Но итог был печален. Система сломалась в одно мгновение. Господство государственной собственности ни к чему хорошему не привело. Повторюсь: Тут можно спорить очень долго. Всякое событие в истории неразрывно связано с предыдущими.

Сергий Радонежский имел прямое отношение к власти. Это я знаю. Я же написал, что к власти он не стремился. Вообще-то я очень вульгарно собрал совершенно разных людей вместе на основе сходства их поведения и отношения к быту. Я прошу прощения.

Да нет, в общем-то ничего страшного вы не говорите, на мой взгляд. Это довольно распространенные мнения, на мой взгляд ошибочные.

Иван Грозный поверстал земель не больше, чем в иные времена монастыри или чем раздали их дворянам после Петра. Он, к тому же, занимался строительством государства, делом социально-полезным.

Иван Грозный строительством государства занимался, но вот только об устойчивости конструкции он не очень позаботился.