об одном рассказе Акутагавы Рюноске
Рассказ называется "О-Гин", написан в августе 1922-ого года. О-Гин имя главной героини, сироты. Начало такое:

То ли в годы Гэнна [1615-1624 гг.], то ли в годы Канъэй [1624-1644 гг.]- было это, во всяком случае, в глубокую старину. В те времена стоило приявшим святое учение господа обнаружить свою веру, как их ждал костер или распятие.

Рассказ состоит из описания, довольно схематичного, несостоявшейся казни японских христиан.

Но у всех троих, стоявших на хворосте, лица были спокойны.
...
Когда все приготовления были окончены, один из стражей торжественно выступил вперед, стал перед приговоренными и сказал, что им дается время одуматься и отречься от святого учения.
- Подумайте хорошенько, если отречетесь от святого учения, веревки сейчас же развяжут.

Далее довольно подробно выписана сцена отречения от новой веры, сначала О-Гин, а затем и ее приемных родителей. В конце "японская улыбка" автора.

Из столь многих в нашей стране преданий о мучениях ревнителей веры этот рассказ дошел до нас как пример самого постыдного падения. Да, когда они все трое отреклись от святой веры, даже зрители - старые и молодые, мужчины и женщины - все их осудили. Может быть, от досады, что не удалось увидеть сожжение на костре, ради которого они собрались. И, как говорит предание, дьявол от чрезмерной радости всю ночь, обратившись огромной книгой, летал над местом казни. Впрочем, был ли это успех, достойный столь безрассудного ликования, автор сильно сомневается.

Наверное, Акутагава был знаком не только с этим японским преданием, но и с историей имп. Адриана, Софии и ее трех дочерей. Характерно, что японское христианское предание сохранило эту историю падения.

В рассказе нет красот языка, он аккуратный, психологически точный: сначал отрекается молодая бездетная женщина, потом пожилая женщина, потом ее муж. Ничего не выпирает, все подтянуто, но впечатление рассказ производит слабое по сравнению с любым, даже лубочным пересказом "несказанных мук" дочерей Софьи. Сюжет работает против сильного впечатления. Почему Акутагава взял сюжет с антиклимаксом, ведь мог бы и взять и трагический сюжет, как например в "Муках Ада"? А он смеется над глупостью христиан. Для него эти жертвы чужому богу - бесполезные жертвы глупцов, но об этом только намек. Вместе с тем христианство в Японии есть, Акутагава сохраняет к нему внешний пиетет: Но казалось, что чем яростней гонения, тем милостивей "господь всеведущий" простирает на верующих округи свою благую защиту. Казалось...

Вот это и есть ум: из чужого брать только лучшее. Это из разряда таких вещей, которые определяют судьбу народа на века. Дело Акутагавы в этом случае было просто передать этот ум по цепочке поколений дальше, что он и сделал мастерски.