| ужасно замысловатая философия с Польской горы |
[Dec. 16th, 2010|10:12 pm] |
"Фальк наслушался предостаточно; это была та самая ужасно замысловатая философия с Польской горы, которая достигла здешних мест, сбивая с толку и покоряя неотесанного столичного обывателя; он осмотрелся, стараясь убедиться в том, что куры не свалились с насеста и петрушка не засохла, услышав самые глубокомысленные изречения, какие когда-либо изрекались на диалекте Лилль-Янса. Его весьма изумило, что небо не обрушилось, хотя оказалось невольным свидетелем такого жестокого испытания мощи человеческого духа (...)" (Стриндберг, "Красная комната")
Культурологический альманах Ї в прошлом году посвятил один из выпусков жидомасонам; самым интересным опубликованным текстом оказался небольшой трактат Фихте "Письма к Констану" (1800), в котором "ужасно замысловатый философ" (сам, понятное дело, магистр некоей ложи) эмулирует выведение программы масонской социальной инженерии. Помимо привычной демонстрации нормативной самозамкнутости рационализма (что начинается еще с Аристотелевого "добродетель есть то, что люди добродетельные считают таковой"), здесь присутствует аутентичное изложение эзотерического проекта демократии - куда аутентичнее, чем в реконструкции Забужко.
С аристотелевской элегантностью сначала доказывается необходимость масонства как идеального типа, которого видение и привлекает людей "доброй славы" в реальную организацию со всеми ее дрязгами и коррупцией. Этот идеальный тип с необходимостью благороден и, значит, не может воплощать никаких неблагородных целей; в силу этой обязательной благородности он не может вступать ни в какой конфликт с общественными институтами; в то же самое время он является закрытым в силу необходимости, потому что иначе был бы давно интегрирован в общество.
Идеальное масонство стремится к созиданию и реализации общечеловеческого знания. Эта задача нереализуема в широком обществе, которое в силу экономических (!) обстоятельств разделено и искалечено частными моделями знания: профессиональными, сословными, национальными итд. Не существует каких-либо частных институций, реализующих эту задачу - по той же причине. Идеальное масонство есть проект социально-инженерный, реконструирующий (или конструирующий впервые) оперативное знание общее из знаний частных. Отсюда стремление к привлечению носителей самых разнообразных "частных знаний" - представителей разных профессий, сословий и наций. Само по себе общее знание триедино, оно включает религиозно-этический, общественно-политический и научно-технологический компонент. Отсюда обязательная религиозность вступающих, их обязательная гражданская активность и профессиональная состоятельность.
Масонство признает два метода социальной инженерии: передача знания и обучение примером. Передача знаний с необходимостью протекает в поле "тайной культуры" - это естественно в условиях смысловой инфляции, когда ни один текст не в состоянии заманифестировать свой трансформативный потенциал. Вместе с тем, масонство отвергает иррациональную передачу "от сердца к сердцу" - и поэтому, опять же естественно, отвергает оккультизм. Обучение примером подразумевает "действие": на модельных отношениях обязательной взаимопомощи внутри масонерии обкатывается состояние высокой социальной связности. Естественно, "знание" и "действие" стремятся к единству: социальная связность включает в себя как компонент знания, так и "энергетический пул", доступный каждому. Все недостатки "идеально-типичного" масонства - на самом деле недостатки (реальные или мнимые) рационально-религиозной механической "гипотезы мира", веры в Великого Архитектора. Все достоинства - достоинства (реальные или мнимые, опять же) церковно-гуманистической идеалистической концепции человека и общества. И то, и другое - оппозиция гнозису, мистицизму, трансцендентальной Свободе, холизму и эмпатии.
Идеальный тип представительской демократии - практически копия идеального же масонства. Равенство (с большой буквы Рэ) предлагается понимать не в социальном или юридическом, а в политическом значении, как значимость любого частного знания (которое, как мы помним, только и манифестируется через моральную, гражданскую и профессиональную реализацию) для конструкции знания общечеловеческого (которое, как мы опять же помним, политически нагружено). В этом смысле идеальный масон равен идеальному выборному политику: не может быть профессиональных политиков, ибо профессионализм есть частность; в то же самое время не может быть политиков-дилетантов, ибо "каждый берет ровно столько, сколько приносит с собой" и дилетанты (люди, не реализованные в трех обозначенных смыслах) просто в силу своей социальной конфигурации не могут попасть в политическое поле. Такое Равенство не допускает даже расчленения на собственно политическое и культурное, на "юридическое" и "духовное". Масонерия, изобретенная (или все же реконструированная?) Фихте и представленная им сперва в закрытой - в виде доклада в ложе, - а потом и в публичной среде, есть модель общества Равенства: общество, в котором "все масоны", в котором общее социо-этико-технологическое знание конструируется "в обход" экономических частностей и в котором социальная связность достигает почти сингулярного состояния, есть идеальная "демократия 1.0". |
|
|
