Первая украинизация школ Донбасса.
Владимир Корнилов продолжает серию очерков об украинизации Донбасса, начавшейся ровно 90 лет назад.

Мы уже поведали о об украинизации СМИ, об органах по украинизации, об украинизации партийного и советского аппарата, а также о методах, с помощью которых достигалась украинизация.

Настала пора рассказать о самой болезненной для Донбасса теме – украинизации местного образования.

Нам много и долго рассказывали о том, как «кляти бильшовыкы» чуть ли не силой закрывали украинские школы, запрещали мову в учебных заведениях, русифицировали все вузы и так далее. При этом не уточняли особо, а откуда же эти самые украиноязычные учебные заведения взялись. Понятное дело, что практически все эти школы и вузы на мове появились на Украине вообще и особенно в Донбассе после 1917 года. Достаточно вспомнить, что первая украинская гимназия в Харькове появилась не при Петлюре или Скоропадском, а во времена той же Донецкой республики.

В итоге в 1921 году в Донецкой губернии насчитывалось аж 5 украинских школ (при 2250 русских). К началу 1923 г. их число возросло до семи. А вот с этого времени началась тотальная украинизация образования!

Наркомпрос УССР издал приказ с начала 1923-24 учебного года украинизировать в течение трех лет 680 школ в губернии! При этом, как это было принято в годы первых пятилеток, все надо было «выполнять и перевыполнять». Поэтому уже к 1 апреля 1924 года при начальном плане 106 украинских школ таковых в Донбассе было открыто 156! Понятно, что большей частью – за счет закрытия русских школ.

К концу 1924-25 учебного года было украинизировано уже 648 школ губернии (при плане – 636).

Только за первый учебный год украинизации (1923-24 гг.) число учеников украинских школ в Донецкой губернии выросло на 866%, за 1945-25 г. – еще на 415%.

Такие резкие темпы украинизации образования, само собой, сопровождались серьезными проблемами. Главная из них – тот факт, что сами учителя Донбасса мовой не владели. Скорострельные курсы по украинизации, которые обязали пройти всех учителей, лишь в общих чертах давали представление о правилах мовы, которые практически еще и не были кодифицированы.

Упоминавшаяся мною в предыдущих публикациях учительница из Славянска Н. Тарасова в своем письме от 1928 г. так рисовала ситуацию в Донбассе: «В школах идет двойная трата времени в связи с украинизацией – учитель сначала проводит беседу с учениками по-украински, а потом по-русски, чтобы дети лучше поняли».

К пику украинизации ситуация в образовании Донбасса стала просто-таки катастрофической. На 1 декабря 1932 г. из 2239 школ Донбасса 1760 (78,6%) были украинскими, а еще 207 (9,3%) – украинско-русскими. Русскоязычное образование в крае было фактически разгромлено и запрещено.

Ситуация дошла до того, что, скажем, в русскоязычной Макеевке в 1932-33 учебном году в начальных школах не осталось ни одного русского класса. К 1933 г. в Донбассе были закрыты все русские педагогические техникумы – русскоязычных учителей негде было готовить. Не более 26% этнически русских учеников края могли учиться в русских школах.

В январе 1934 г. на 2-й Донецкой областной партконференции председатель облпрофсовета Масленко (видимо, тот который Павел Федорович) заявил, что в области «не менее 40 тысяч детей были принудительно украинизированы».

Надо заметить, что украинизация при этом происходила не на литературной украинской мове, а на том галицизированном суржике, который изобретался Николаем Скрыпником и его коллегами, засевшими в Харькове (т.н. «харьковский правопыс»). В своем эпохальном фильме «Симфония Донбасса» Дзига Вертов запечатлел как раз факт замены вывески «Клуб» на «Клюб».

Жители Донбасса вынуждены были постигать не просто украинскую мову, а мову, незнакомую даже обитателям украинских сел Слобожанщины, не бывшую в употреблении не только широкими массами, но и вообще никем! Русскоязычные детишки края должны были зубрить слова вроде «катэдра», »социялистычный», «кляса», «плян» и т.д.

Нет ничего удивительного, что насаждаемая в русскоязычном Донбассе мова не прижилась. Как только начинались некоторые послабления в многочисленных кампаниях по украинизации, русский язык моментально возвращался в систему образования края. Причем без всяких решений сверху, даже порой без изменения планов по украинизации школ (подчеркнем, саму украинизацию формально никто не отменял).

С послаблением, наступившим в 1934 г., доля русских школ в Донбассе начала потихоньку расти. Однако когда вам в очередной раз начнут говорить о том, как эти самые «кляти бильшовыкы» русифицировали край, закрыв украинские школы и клЯсы, задайтесь сами вопросом: а кто же открывал эти самые школы в русскоязычном регионе? И вспомните цифры, приведенные тут…