Ее в марте 1944 года на имя руководителя советской контрразведки, начальника 2-го Управления Народного комиссариата государственной безопасности СССР Петра Федотова направил руководитель 2-го Управления НКГБ Украинской СССР Павел Медведев.

В этой записке Медведев отмечал, что после оккупации гитлеровцами Ровенской области украинские националисты, как и нацисты, стремились максимально использовать церковь в своих интересах и старались привлекать духовенство и верующих на свою сторону.

Однако местный архиепископ Алексей Громадский, «считаясь с отрицательным реагированием духовенства и верующих на украинизацию богослужения и учреждение автокефалии и боясь открыто отказать националистам в их требованиях, созвал в августе 1941 года в Почаеве Собор епископов, который вынес решение о переходе православной церкви на статут автономии, не выходя из юрисдикции московской патриархии».

Националисты же, добившись учреждения на оккупированной нацистами территории Украины автокефальной церкви, поставили во главе нее епископа Луцкого Поликарпа (Сикорского).

Духовенство и верующее население Ровенской области сообщение об учреждении автокефальной церкви во главе с Сикорским «встретило резко отрицательно».

«Такое отношение было вызвано тем, что епископ Поликарп был известен всем как карьерист, начавший проводить раскол в православной церкви еще в 1924 году, а также тем, что украинская церковь не может считаться автокефальной до созыва поместного собора и получения санкции от митрополита Московского и вселенских патриархов», — отмечал Медведев.

По его словам, наряду с украинскими националистами мельниковского течения, стоявшими на позициях открытой поддержки немцев, «вопросами украинизации православной автономной церкви и использования ее в своих целях занималась и ОУН бандеровского направления» (Организация украинских националистов, запрещена в РФ).

«Бандеровцы применяли более резкие методы в украинизации церкви», — подчеркивал начальник контрразведки УССР.

О том, как под Ровно лютовали бандеровцы в отношении непокорных священников, рассказал архиепископ Курский и Белгородский Питирим в своей записке председателю Совета по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров СССР Георгию Карпову в июле 1944 года.

«Вблизи села Дермань мученически убиты бандеровцами священник Михей Шавринский, священник села Верхова Александр Туркевич, заштатный старичок-священник села Точивки Рахлицко. Теми же бандеровцами убиты ночью в Мощанице Малой и Мощанице Большой протоиерей Мелетий Рожковский и протоиерей Евгений Мержинский, причем их вначале подвергли мучениям, выкололи глаза, пристрелили, а потом бросили в колодец», — рассказал Питирим.

«Вблизи города Здолбунова Ровенской области в селе Ст. Миньске убили священника Мельникова и с ним две семьи его дочерей, которые жили при нем. Всем этим священникам перед их убийством предлагали перейти в автокефальную церковь», — добавил архиепископ.

Как писал он, особенно тяжело приходилось священникам в приходах Полесья. Если бандеровцам становилось известно, что тот или иной священник «вошел в общение с московским епископом или решился служить на славянском языке, то таких смельчаков предают смертной казни. А казни у них ужасные. Они пилой отрезают головы или режут особыми ножами».

У бандеровцев, убивавших священников, был особый ритуал. «Лицо, на долю которого выпадает миссия привести в исполнение приговор, предварительно совершает моление (и) после казни особым образом вытирает кровь с ножа и благодарит бога», — писал Питирим.

«Передают, что священники УПА (Украинская повстанческая армия, запрещена в РФ) совершают чин освящения ножей, предназначенных для казни неправоверных», — добавлял он.