МОЯ ОБОРОНА 5
Именно в те хипповые времена я и увидел первый раз Оборону живьем.
Произошло это на знаменитом десятилетии группы, в ДК Бронетанковых войск.

Вообще опыт посещения концертов был у меня крайне невелик, не считая нескольких мероприятий, на которых мне довелось играть и конкурса Загорской рок-самодеятельности под изумительным наименованием "Талант", единственным полноценным посещенным сейшеном оставался Крематорий, на который мы с мамой, Анной Сергевной, совместно сходили в ЦДЛ в конце 93-го. Все, в общем-то, понравилось, только было не очень понятно, зачем под спокойные Григоряновские песни нужно скакать, уподобившись горным козлам (а именно так вела себя публика). Я же ограничился в рокенрольном угаре тем, что уселся на спинку кресла, дабы разглядеть шляпу Армена Сергеевича из-за прыгающих силуэтов и картинно закурил сигарету.

О предстоящем декабрьском концерте мне довелось узнать из увиденной где-то афиши. Вообще в те времена визуальной рекламе предстоящих концертов уделялось, кстати, очень мало внимания, так что зачастую уполучить информацию о чем-то интересном, не будучи при том компонентом какой-то определенной тусовки, можно было лишь совершенно случайно.
Пропускать такое событие я, само-собой, не собирался, поэтому принялся окучивать Анну Сергевну на предмет прайса на билет. Искомая сумма была получена, но выяснилось, что Сергевна опять собирается составить мне компанию, так что в назначенный день мы совместно продвигались в сторону Красноказарменной.

Надо признаться, что облик среднестатистического поклонника ГрОб тогда был мне практически неизвестен, так как в Загорске панков не было, на Арбате, несмотря на всеобщую любовь к Обороне - тоже, поэтому видеть таких персонажей случалось мельком, что называется, раз два и обчелся. Теперь же этот пробел был восполнен на все 200 процентов. Чем ближе мы подходили к историческому зданию офицерского собрания, тем больше вокруг становилось личностей в булавках, шинелях, тельняшках и различных аксессуарах "с ним, родимым". Практически все они пребывали в разной степени опьянения и излучали агрессивный задор, выражавшийся в нестройном пенье и выкриках ХОЙ. Из толпы на кривых ногах вылетел внезапно знакомый Зуй, веселый молодой человек с повисшим на сторону ирокезом. "КИРЯ, ЁБ ТВОЮ МАТЬ!!", завопил он, погружая меня в объятия. Анна Сергевна хмыкнула. "Зуй, это вот мама моя", - представил я родительницу. Зуй сконфузился. "Ну что, панки, хой?", поздоровалась Сергевна.
Видимо, все увиденное и услышанное отбило у нее всякую охоту к посещению столь культурного мероприятия. "Ты иди, а я тут погуляю", сказала она. Никакие уговоры не действовали, так что дальше пришлось идти одному. Мы уговорились встретиться на трамвайной остановке, чтоб ехать потом ночевать к нашим знакомым.

У входа в зал и без того имевшая отрицательный заряд концентрация поклонников ГрОб достигла критической массы, вдобавок картину украсило неслабое количество ментов. Крякнув, я на всякий случай заправил свои самострочные клеша в сапоги, а бусы и ксивник - под свитер. Отступать было некуда.
Протолкавшись до окошечка кассы и обилеченный, я, подхваченный потоком, был энергично впихнут в зал, где на сцену как раз выходила Родина.
Незнакомый вовсе на тот момент с творчеством Манагера, я подошел поближе к сцене, по которой уже циклично скакал напоминавший паралитика человек. Из остальных музыкантов внимание мое привлек бородатый светловолосый гитарист, лицо которого выражало какую-то страстную разнузданность. Назвать то, что вырывалось из порталов звуком, мог бы, наверное, только глухой: среднечастотный гул эпизодически взрывался чудовищным лязгом тарелок, в котором вязли монотонные вскрики фронтмена. О чем пел тогда Манагер узнать не представлялось никакой возможности.
Высокий темный зал офицерского собрания был еще довольно пуст, группки панков шлялись взад-вперед, не обращая особого внимания на камлания человека на сцене, однако толпа резво прибывала. Отгремев свое, Родина удалилась, атмосфера стремительно принялась накаляться, воздух задрожал от бесконечных воплей "ЕГОР-ЕГОР-ЕГОР" и тут на сцену вышла Оборона.
Произошедшее вслед за этим с трудом поддается описанию даже сейчас. Пространство зала, казалось, на мгновение изменило геометрию и вместо правильного параллелепипеда превратилось в тугой мешок, извергающий массу наподобие переполненного желудка. Фанаты ринулись к сцене.
Обалдело вслушиваясь в рев порталов, мощность которых, впрочем, никак не могла состязаться с тысячеротой глоткой публики, я прислонился к колонне пытаясь осмыслить происходящее. Из раздумий вырвала какая-то герла, молча протянувшая мне литровую бутылку водки, на дне которой оставалось еще граммов 150. Засадив их винтом и поблагодарив кивком благодетельницу, я направился к сцене.
Найдя оптимальную точку, с которой, с одной стороны, можно было хоть как-то рассмотреть происходящее, а с другой - не быть сшибленным с ног человеческой массой, я принялся внимать. Глазам представился человек, в котором с легкостью можно было опознать Егора Летова. Несмотря на общий звуковой шквал, слова песен удавалось разобрать, но слова-то были известны и так, а вот Летов увидан впервые. Его жестикуляция смахивала на уже рассмотренного Манагера, но имела еще большую и от того жутковатую механистичность. Казалось, ожившая очкастая кукла перемещается в одной ей известной закономерности, управляя беснующимся перед ней стадом. Все это здорово напоминало какой-то продиравший морозом по коже ритуал. К счастью, довольно часто "кукла" очеловечивалась и тогда на сцене материализовывался тот самый, знакомый по плакатам, значкам и фотографиям в Контре Егор. В толпе же никаких позитивных изменений не происходило, наоборот, создавалось впечатление, что единовременно загипнотизированные в самом начале фанаты все дальше теряли облик и остервенелый их вой не прекращался ни на на секунду, но с каждой же секундой усиливался. В какой-то момент панки принялись раскачивать правый портал. "Сейчас же пищалки полетят им на головы", ужаснулся я, но все обошлось, видимо кто-то из техников удержал готовые сверзиться в толпу колонки.

Концерт пролетел очень быстро, выступление Обороны, как мне кажется, не продлилось и часу. Кое-как выбравшись из зала и продравшись сквозь довольно орущих у ДК панков, я отыскал Анну Сергевну. "Что тут было! За ними милиция гонялась, а они от нее бегали!", делилась впечатлениями она. Мне же делиться было не чем, я даже не понимал, понравилось мне все произошедшее, или нет.

Действительно, реальность объективно продемонстрировала всю степень заблуждений. Не такого контингента я ждал и уж тем более, не такой его реакции. Что там робкие джейраны, прыгающие под Безобразную Эльзу, налицо имелось ярко выраженное коллективное бессознательное и феномен этот мне еще предстояло изучить. Центром был Летов, в таланте которого я лишний раз убедился, удивительно было другое: это не было частью шоу в обычном понимании, здесь обладающий чудовищной силы харизмой человек, при том явно это осознающий, совершенно сознательно питался и управлял деструктивной энергией толпы. А что самое интересное, - складывалось впечатление, что им-то тоже кто-то _управляет_.
Что касалось музыкальной стороны события, то и здесь все вышло далеко не однозначно. Мне, мыслившиму привычным штампом "звук альбома = звук группы", был вовсе не понятен на тот момент возврат к панковскому звучанию, которое, будучи помноженым на отвратительный аппарат не позволяло слышать музыку вовсе. Я же ожидал, пусть и не такую объемную, как в записи, но все-таки - психоделию, заложенную в Прыг-Скок и расцветшую буйным цветом на Сто Лет Одиночества. Но, вместо восседающего за электроорганом Кузьмы, Нюрыча с тамбурином и скрипкой или каких-нибудь еще завернутых в ревер гитар, была типичная стена звука, недотягивающая впрочем до привычного саунда ГрОб-рекордз по плотности.
Загадок и вопросов теперь было предостаточно.