Снилось, что сидел на паре практики английского языка и переводил текст. Он начинался словами "There are two notable pictures in Walentine's Style" (W, наверно, оттого что 2), называющиеся "Life does not end in bedroom". Рядом была изображена одна из них: спальня, спящая девушка, в окне алеет рассвет, у девушки на ночной рубашке капли крови, девушка во сне улыбается.
Нашел в гугле, что такое Valentine's Style. Прикольно, на девушке ночнушка была именно такая.

Вот, вспомнил только-что обрывок утреннего сна: будто я настолько замарал свое имя, что, знакомясь, представился Виталием, а потом было ужасно неудобно постоянно на это имя отзываться. Жаль только, забыл, как меня на самом деле зовут.

Засыпая, снова начал слышать голос. В этот раз он рассказывал о "хронологически распутной" бабке, которая спала с молодым сержантом.

Кому же все-таки он принадлежит, этот голос?

Второй день готовлюсь к универу. За эти выходные просидел за учебой больше, чем, скажем, за весь апрель. Оно даже прикольно как-то сидеть вот так вечером при свете настольной лампы с ручкой в руке, обложившись распечатками.

А еще приснилось выражение "вірна неймовірності". В последнее время что-то много всего хорошего снится. Я даже привык немного.

Я проснулся и понял, что ось моего мировоззрения снова сместилась. Тоесть она начала смещаться еще раньше, я даже ощущал это, но окончательно понял только утром на Пасху. Наверно, если сравнить это мое новое самочувствие с тем, что у меня было долгие месяцы, можно сказать, что я воскрес.

Ведь раньше я не мог удивляться, не мог быть искренним с людьми. Я ходил как будто в маске, вылепленной с ранее освоенных моделей поведения, и никто этого не замечал. Я ощущал все только на уровне информации, без всякого намека на эмоции. А потом я проснулся.

Вместо обычного мутного тумана, кружащего по утрам в голове, на этот раз там был целый букет приснившихся событий. Их было много, тоесть тогда, утром, я мог сказать, что их было больше десятка, и это при том, что долгие месяцы я не помнил своих снов вообще.

Я пошел в город, и город тоже казался живым. Обычная вонь жженой резины, преследовавшая меня два предыдущих дня, куда-то делась, теперь пахло зеленой листвой. Сны забылись, но один остался, сон о том, как я еду в поезде домой и встречаю там девушку.

Купе мне пришлось делить с ролевиками, ехавшими в Черкассы на инсценизацию какой-то там эпической саги о кровавой мести и незапятнанной чести, но очень быстро они все набились в купе по соседству, и я остался сам. А на боковое место села девушка и открыла книгу Бернарда Вербера. Почти как в моем сне.

Подойти сразу я испугался, хотя в последнее время из-за перманентной апатии ко всему живому, это никогда не казалось чем-то необычным. Я решил дочитать свою книгу, мне оставалось страниц 10, и уже тогда... Но даже дочитав ее, я ничего не предпринимал. Я хотел заговорить, и каждый раз, только открыв рот, я замолкал, ощущая колючие волны адреналина, раскатывающиеся по телу. У меня такого не было больше года, я даже свыкся с тем, что больше никогда и не будет, и сидел, сидел и наслаждался тем, что я снова жив.

И в какой-то момент, почти неожиданно для самого себя, я сорвался и подошел к ней. Она сняла наушники, отложила книгу, и мы проговорили 5 часов, пролетевших, словно 5 минут. Я с ней попрощался и ушел, полностью потрясенный тем, что она мне рассказала, а сегодня я о ней вспомнил и спустя мгновение получил от нее смс. Спрашивала, как я, и почему не написал. И мне пришлось врать, что собирался, понимая, что это знакомство само собой уже не прекратится.

Снилось, что ел чувство вины и остаточную деформацию. Вот.

Снился мне сон об огромном обезьяне. Он был стар и всем казалось что он несчастлив. Но на самом деле даже ночевки под дождем он воспринимал философски. Один его глаз видел ложь, а другой будущее. Его бочкообразный бледнорозовый лоб был поросший короткой щетиной, которую было очнь приятно гладить. Обезьян по-человечески разговаривать не мог, он знал только арамейский, а люди, знающие арамейский ему не встречались. А еще он мог превращаться в щупленького лиса по имени Robin Seventh Clear, русский вариант забыл, сон на трех языках был.

Снился сегодня брат и просвещал. Учил фермеров от фармеров отличать. Если верить всему, что он сказал, у фармеров есть одна цистерна (С удобрениями? С технической водой?), которую они безумно любят, а у фермеров – дохера пивных банок, которые они тоже любят, но не так как фармеры свои цистерны.

Я просыпаюсь от ощущения тревоги. Снились, вроде, одноклассники, но я не об этом. В моей комнате есть кто-то. Он стоит вне поля моего обозрения, но это не мешает мне его ощущать. Я не шевелюсь, притворяюсь спящим. Этот кто-то движется, не стоит на месте, но шагов я не слышу. Постепенно он продвигается в направлении двери, вот я уже должен бы его видеть, но я по-прежнему ничего не вижу. Это не мешает мне знать, что он там, стоит, словно в нерешительности, возле двери. Я хочу знать, кто это, пытаюсь заговорить, но ничего не получается. Оказывается, я и двигаться не могу. Такой себе слепоглухонемой паралитик. Я начинаю представлять себе, как я кричу, и в итоге мне удается выдавить из себя что-то вроде сдавленного хрипа. Ночной посетитель на меня наконец-то реагирует. Он включает свет, но светлее от этого не становится. Мне, по крайней мере. Он что-то говорит и исчезает. Я наконец-то могу пошевелиться. В комнате темно, в квартире тихо. Я достаю mp3-плеер, чтобы все это надиктовать, но раздается звонок в дверь. Смотрю на часы, там 1:27. Прислушиваюсь, родители спят. Надеваю джинсы, иду открывать. На пороге стоит мужик, спрашивает, не ошибся ли он. Отвечаю, что ошибся, закрываю дверь. Мать утром сказала, что просыпалась ночью оттого, что кто-то звал ее по имени.

Приснилось, что принял дозу какого-то галлюциногена, от чего все вокруг сошли с ума. Что-то в этом есть.

Еще поспал. Люблю я спать. На этот раз приснилась армейская система нового типа. Она кастовая. Низшая каста называется говнюки, а высшая – эстеты. Говнюки ходят в старых и порваных камуфло, а эстеты в разных выебистых шмотках, но обязательно, чтобы с такой белой косичкой на груди, типа у дембелей. Это знак отличия.

Если вдруг война, говнюки воюют, а эстеты гарцуют на конях, машут шашками и усы крутят. Еще друг другу подмигивают, мол "в ведь нехуево воюем, так ведь?". А если вдруг какой-нить эстет косичку свою загрязнит, шашку кровью обагрит или усов лишится, позор ему и в говнюки его сразу же записывают. Так вот.

Принился распадающийся мир. Власть давно не принадлежит людям, власти нету вообще. Иногда включается очень громкая музыка, тогда невозможно говорить. В один из таких моментов я и начинаю помнить. Напротив меня стоит Стас. Он блондин и нефор. В его руках бобина. Такие бобины уже не редкость, люди их часто находят. На них разные записи, но никто не знает, ни кто записывал, ни где, ни когда.
Когда музыка в ушах исчезает, Стас заставляет играть бобину. Он просто освобождает один конец пленки и пускает по ветру. Пленка летит, бобина разматывается и звучит. Сначала непонятно, потом слышно девичий крик: "Ведь мне же семнадцать! Слышите? Вы за все ответите! Вы заплатите! Ведь мне же семнадцать!"
Бобина размоталась, она метров 20 в длину. К нам подходит девушка. Она одна из тех, кто Запоминает. Стас обматывает ленту вокруг ее талии, чтобы запись кроме нее никто не услышал. От этого на ее талии исчезает жирок и девушка уходит довольная. Когда мы остаемся наедине, Стас подходит и говорит: "Я кое-что понял. Реальности как нити в веревке. Мы знаем, что наша – главная. Так вот, поскольку она – главная, она – самая тонкая и самая изысканная нить. Ведь зачем кому-то нужно делать реальность, которая тоньше и изысканней главной? И поскольку самая тонкая нить в веревке рвется первой, нашей реальности скоро пизда. Скоро пизда всему."
Словно в подтверждение его слов, у балкона ближайшей девятиэтажки (она – точная копия моей, только из стен моей деревья не растут) начинает литься вода. Вода льется к земле толстым напором. В него прыгают Коля и Витька и выныривают уже на земле. Они одеты в белые латы, как в "Звездных войнах". Они мне сообщают кое-что еще о грядущем конце всего, но этого я уже не помню.

Приснилось, что brain_damage написал цитату и предложил угадать, что это. А это оказалась гоблиновская интерпретация "Маленького принца" Экзюпери. Когда я проснулся, то считая, что пост brain_damage'а реален, сразу же решил сообщить ему правильный ответ, но к моему глубочайшему сожалению, его запрос мне все же приснился. Вот так всегда и бывает: строим Вселенную из иллюзорного камня.

Приснилось только что, будто я являюсь коллективным разумом семьи, приехавшей в пограничную деревню в первые дни войны с целью пересечь границу и свалить в окупированную Европу. Семья состоит из бабушки, дедушки, их дочери и ее детей: двух мальчиков и совсем маленькой девочки.

Сон очень напоминал RPG, где каждый из членов семьи должен был выполнять индивидуальный квесты: дувочка должна была найти свою куклу, мальчики – вломать пиздов ровесникам-соседям, но только так, чтобы взрослые не увидели. Дедушка должен был караулить хату.

Когда у меня что-то там не сходилось, я мог вернуть время назад и сделать все правильно.

Во сне мне довольно красивая девушка поведала, что Асьчен Вье на самом деле невиновен, а также попросила сообщить об этом всем, кому смогу. Сообщаю.

Кто такой Асьчен Вье (или что такое), я, к сожалению, не имею ни малейшего представления. Гугль нашет только вот это, но там тяжело поверить в их невиновность.

Жаль, что не помню контекста, многое могло бы проясниться.

Типа едем мы с племянником в маршрутке, а с нами – пони. Маленький, черный и лохматый. Племянник поворачивается к пони и информирует: "Чел, ты верблюд!", а пони обижается и бормочет: "Сам ты верблюд.". Вот, примерно, и все.

Это было очень давно. Тогда люди расселились на четырех планетах: на Меркурие, на Венере и на Марсе. С Земли, конечно. Но о том, что Земля – их Родина, они все дружно забыли. Надо полагать, вследствие спецпроэкта "Мнемо".
Она мне об этом рассказала. До этого я думал, что ржавые облака Марса всегда нависали над моими предками. Но она была убедительной. Она сказала, что знает, как пробраться на Землю, но ей нужна моя помощь. Я согласился.
Поздно вечером я стоял у склада. Охранник шел ко мне с явно недоброжелательным видом. Мне нельзя было там находиться. А она в это время пробиралась через забор к вертолету.
Стоило ей поднять его, как завыла сирена. То, что она, судя по всему, о пилотировании только читала, было очевидно. До того, как вертолет выровнялся, он несколько раз успел протаранить землю. Недалеко поднялся еще один, такой же, и пара самолетов.
Я выбежал на открытое пространство, где она меня и подобрала.
Вертолет на вид был необычен: небольшая площадка, примерно 3x3 метра с выносами двух пропеллеров по бокам. На площадке было два штурвала: один отвечал за горизонтальное передвижение, другой – за вертикальное. Вот почему она с ним так долго разбиралась.
Мы вылетели с портала и оказались в ангаре. Он был огромен. Как город. Впрочем, город там тоже был, далеко внизу, а ангар оказался куполом. Меркурий поражал. Почему только у него был контакт с Землей?
Почти под крышей мы заметили площадку, на которой и посадили машину. Надо было собраться с мыслями. Но стоило ей отойти от штурвала, как ее снял снайпер.
Разговор был длинным. Белобрысый полковник предложил мне остаться жить на Марсе и оставить себе вертолет в обмен на молчание. И тогда я принял решение.

Сегодня приснился сон, что все зоопарки скрыты от негров, чтобы те там не начали охотиться. Проснулся, сопоставил факты. Оказывается, негров в зоопарке я ни разу не видел. Так что все может быть.

Да, а еще сегодня мой День рождения.

Снилась сегодня Елизарова. Но не столько Елизарова, сколько ее подруга. Когда проснулся, долго думал, реальная ли подруга; оказалось, что нет.

Я зашел в какой-то подвал, мне навстречу выбежала овчарка. "Люди..." - подумал я, слегка обрадовавшись, ведь не ел уже 3 дня.
Потом овчарка вывела меня к приятного вида бабушке и я пошел куда-то с ней.
– Чем же вы здесь питаетесь, – спрашиваю у бабки.
– Человечинкой. Слушай, мне твое лицо знакомо. Это, наверно, я как-то сидела у подъезда, разгадывала кроссворды и спросила у тебя, проходящего мимо, слово. Ты мне ответил?
– Возможно. А человечинку то где берете?
– Да сама приходит. Вот как ты сегодня.