У детства руки разочарований,
Машинки и язычница душа,
Нескромный список новогодних пожеланий,
На голове короной мишура

Над головою праздничное небо,
В холодных сполохах, как мыши в лопухах
Шуршат планеты неземную небыль
О вечных и величественных льдах

И дом, заросший снегом будто пылью
Плывёт, поскрипывая окнами в потьмах -
Он шкаф, он лес, он сон степной кобылий
И крепкий чай, и кров, и терпкий страх

Отметит время бой часов старинных,
Отменит полночь полная луна
Одну из стен разрежет тенью длинной
С глазами камбалы подводная страна

И лошади в ногах закопошатся,
И призраки солдат засуетятся,
И одеяло станет полем битвы,
А тишина — одной из форм молитвы

Когда галлюцинации простые
Всем раздадут подарки золотые,
А мне мне подарят имя Гиацинт,
А, может, Август или Флакк Гораций Квинт

Я выйду из волшебного наркоза,
И стану гладить трепетные звёзды,
И улыбаться проходящим поездам,
И тихо вам спою "парам-парам".

Лиловый бункер сонного Петра -
Его до лихорадки довела
Ставрида из большой консервной банки
Молчанием поверхности стекла

Конструкция садового участка
Не предусматривала выхода на свет
Как бледный червь ползёт мохнатый дед
И тащит за собой дрянные санки

Дровами свежими кормите пауков
Мышей любите медным купоросом
И розовым домкратом на вопросы
Краюхой хлеба марево костров

Сарынь на кичку, осень на весну
Войной на небо, берегом на море
Ножом на камень, молью в седину
Я был когда и нежить лоб корёжил

Опятами сопливыми в кино
В окно огромной сумкой с потрохами
Я здесь живу, здесь так заведено
На взрыве время шаловливыми руками

Отзывчивым забором якоря
И крики постовых
Земля! Земля!

шум и гам
а ещё!
было шумно и гамно!

чёрное чёрное чёрное
что ж ты наделало, чёртово
как же белы твои мелом бы
клавиши чортовы белые

моет метель круг да около
светится даль волопасова
что же ты всё так неласкова
всё ни медведем, ни ласкою
и ни пятном, ни околицей
горькое мёдом укроется
и засыпать мукой сторицей
или корицей и кролицей

белое белое белое
не беспокойте вы пленного
тленного вашего пенного
монетою был он разменною

и превратился в огонь

В день рождения
анархофашистского художника
Казимира Малевича я провожу
рукой
по своей коротко
остриженой голове,
рассматривая в зеркале
аккуратные баки и
чёрную рубаху.

В коридоре стоят
мои тяжёлые солдатские ботинки,
за окном
тонким слоем
лежит
снег.
Белый на чёрном.
Наконец-то нам удалось
его найти.
Вечереет,
завтра воскресенье.

Если бы я умел рисовать,
Человека с лицом вместо морды
Я б устроил карандошом
На бумаге обёрточной серой

Если бы я умел говорить,
То слова были б только простые
Как сменяющие друг-друга
День и ночь, как прилив и отлив

Если б мог я ваять,
Стал бы мраморной статуей ветер
И синицею стал расторопной
Неподъёмный и тёмный гранит

Ну а если б умел я молчать,
То тебя промолчал бы, мой милый,
Мой такой одинокий и ясный
Нескончаемой радости день

Люди люди люди люди
Люди людоньки мои
Вам бы по самые груди
Оторваться от земли

От заботливые длани
По красивые резцы
Люди люди люди люди
Ах какие молодцы!

Где резные пятки светят
От которых все глаза
Как сплошные помидоры
И для чая блюдца для

Оторвавшихся рассветов
Неописанных картин
Из-за зеркала приветов
И нечёсаных осин

Люди люди дорогие
Для железного рубля
Для дороги и слепые
От красивой боли для

Незаметных и усталых
Обворованных собой
Ни за чем не опоздалых
И отмеченных судьбой

Люди люди дорогие
Не простые, не простые

Вот такая вот хуйня

За смерть, в ощущениях данную,
Романтики мстят мирозданию.