Вот это существо стало для меня шоком недели. Если не месяца. Зовут красавца Семен Венцимеров, и он, это самое, поэт. Ладно бы просто поэт, ну пишет человек рифмованные банальности, не он первый, не он последний. Но данное создание обнаружило в себе страсть к переводам. И переводить оно решило не кого нибудь, а Уитмена. Возможно лучшего поэта, рождавшегося в истории, и точно одного из лучших.
Уитмен, если кто не знает, гений верлибра. Фактически один из создателей свободного стиха. По всей логике его нужно и переводить верлибром, что кстати далеко не просто. Но наш герой вообще не ищет лёгких путей. Он похоже решил не просто перевести, он сделал всё, что-бы сделать Уитмена понятным массовому читателю. Читатель привык к тому, что стихи пишуться в рифму - ну так значит нужно встроить Уолта в размер.
Берётся, к примеру, гениальное стихотворение Mannahatta



I was asking for something specific and perfect for my city
Whereupon lo! upsprang the aboriginal name/
Now I see what where is a name, a word, liquid, sane,
unruly, musical, self-sufficient,
I see that the word is that word from of old,
Because I see that word nested in nests of water bays,
Superb,
Rich, hemm’d thick all around with sailships and
steamships, an island sixteen miles long, solid founded,
Numberless crowded streets, high growths of iron,
Slender, strong, light, splendidly uprising toward clear skies,
Tides swift and ample, well-loved by me, toward
Sundown,
The flowing sea-currents, the little islands, the heights, the villas,
The countless masts, the white shore-steamers, the lighters, the ferry-boats, the black sea-steamers well modell’d,
The down-town streets, the jobbers’ houses of business of the ship merchants and
money-brokers, the river-streets,
Immigrants arriving, fifteen or twenty thousand in a week,
The carts hauling goods, the manly race of drivers of horses? The brown-faced sailors,
The summer air, the bright sun shining, and the sailing clouds aloft,
The winter snows, the sleigh-bells, the broken ice in the river, pasing along up jr down with the flood-tide or ebb-tide,
The mechanics of the city, the masters, well-form’d, beautiful faced, looking you straight in the ice,
Trottoirs throng’d, vehicles, Broadway, the women, the shogs and shows,
A million people – manners free and superb—open voices – hospitality – the most courageous and friendly young men,
City of hurried and sparkling waters! City of spires and masts!
City nested in bays! My city!


И "переводиться" в колхозно-романтишном варианте

-- Поэт, мы восхвалений ждем,
Особо звучных слов... --
Ну что ж, о городе моем
Я распевать готов...

У града – ясное лицо,
Он в мире знаменит...
Аборигенное словцо
Названием звенит,

Переливается во рту,
В нем музыка и марь...
Оно доносит к нам мечту,
Что зародилась встарь...

В заливах океанских вод
Гнездится славный град,
Своим расположеньем горд,
Своей природе рад.

Он – остров, даже материк
Длиной в шестнадцать миль.
И не размерами велик...
Он знает шторм и штиль.

В кайме летящих белых яхт,
Лихих паровиков,
Он льет в сердца веселый яд
Надежды без оков.

Проспектам людным несть числа,
А ширь его и даль
Толпой высоток проросла –
Их ввысь возносит сталь

Протуберанцами Земли...
Они стройны, чисты...
Их к небесам поднять могли
Великие мечты...

Их омывают все ветра,
Текущие к заре...
Какие дни и вечера –
Антре на суаре!

Заливы, реки, островки,
Усадьбы на холмах...
Вот есть же право чудаки –
Живут в таких домах!

Без счета торопливых мачт, --
Шаланды, катера...
И уплывающие в март
Красавцы лайнера...

Мнхеттен – новый Вавилон:
Торговые дома...
На бирже возгласы – и стон...
Пакгаузы, тюрьма...

И деловая суета
С утра и до темна...
Прибрежных улиц теснота,
Ночная кутерьма...

В неделю -- двадцать тысяч лиц –
(И не иссяк поток) –
Дают столице всех столиц
И Запад и Восток.

Здесь – иммигрантская мечта,
Хоть так нелегок старт!
С надеждой с чистого листа
Начнут, чтоб кем-то стать...

Тележечниками начнут,
В извозчики пойдут...
Их паруса и топки ждут,
Их в пекари наймут...

Здесь в воздухе морская соль,
Ярь солнца велика...
Несутся поперек и вдоль
По небу облака...

Над снегом бубенцы саней,
На речке ледоход...
Стареем в перемене дней,
А он – наоборот...

Люблю механиков его,
Дорожных мастеров...
Такие парни! Хоть кого
Осилят – будь здоров!

На тротуарах толчея,
Роскошные авто...
Бродвей... Красавиц дочерта –
Из сокровенных снов...

А магазины? Бутики
Для самых классных дам...
А супер-шоу! Велики
Соблазны... Жизнь отдам!...

Навстречу миллионы мне
Шагают – встрече рад...
Кто груб, кто утончен вполне –
Всех мой приемлет град...

Гостеприимство – суть и цель....
Здесь парни – на подбор...
И рвутся из иных земель
И принц сюда и вор...

Здесь шпили рвутся в небеса –
И взолы ввысь зовут.
Здесь суета – и чудеса,
Здесь грезят – и живут...

Здесь жизни огненный накал
И летом и зимой...
Зовущий странников причал,
Заветный город... Мой...

Пиздец. Пиздец. Пиздец.
За такое не то что убивать надо, за такое нужно сперва крайне жестоко пытать. Искренне надеюсь, что ему не придёт в голову так Гинзберга переводить. И что он не знает французского, а значит не доберётся до Апполинера.
Знаете, как я это нашёл? Мне понадобился в сети текст Манхэттена Так вот, Яндекс выкинул сразу несколько ссылок на данный "перевод". Перевода Лидии Иотковской я в сети вообще не нашёл, хоть самому из книги перепечатывай.