Часть вторая:
Дело было в 1988 г.. Я думал тогда о церковном служении, монашестве, и хотел поступить на к.-л. отдаленный сельский приход чтецом или алтарником. И я услышал от знакомых о старце архим. Иосифе, служившем в деревне Внуто близ станции Анциферовка Новгородской области и нуждавшемся в помощнике. Я поехал туда и познакомился со старцем, который действительно обрадовался, что кто-то будет помогать ему в церкви, где кроме него была лишь одна старушка-певчая, почти совсем глухая. Старец был поистине замечательным. Он был ровесник века, 1900 г. рождения, и провел в монашестве свыше 80 лет, поступив в Новоиерусалимский монастырь в возрасте шести лет по сиротству.
В свои 88 лет он был еще замечательно бодр, неделю через неделю служил литургию ежедневно, косил для разминки траву (сено он отдавал соседской козе) и раз в две недели ездил с пересадкой на двух электричках в Спб. за мясом для своих двух собак, которых очень любил. Еще он был живой историей Российской Церкви ХХ века. Он видел Государя Императора Николая Александровича, когда в составе монастырского хора участвовал в смотре-конкурсе церковных хоров, почтеннном Высочайшим присутствием. Он прислуживал в алтаре св. Иоанну Кронштадтскому. Иподьяконствовал при служении патр. Тихона. В 1929 г. в сане иеромонаха попал на Соловки, где был знаком со всеми легендарными новомучениками. Служил литургию на архиерейской груди. Был знаком со Флоренским. После Соловков его отправили в ссылку в Сибирь, откуда он бежал через Казахстан и китайскую границу. Из Китая добрался до Турции, а оттуда - в Париж. Пришел к митр. Евлогию, но поскольку у него не было при себе никаких документов, подтверждающих его священный сан, то тот не счел возможным допустить его к служению. Тогда он устроился рабочим на фабрику обоев и работал там, пока не повстречал кого-то из эмигрантского духовенства, кто еще по России знал его как священника и подтвердил его сан, после чего Евлогий принял его в клир. Во время советско-финской войны он служил священником в лагере для русских военнопленных. Но в 1945-46 гг., когда митр. Николай Ярушевич приехал на Запад агитировать эмигрантов возвращаться на родину-победительницу, о. Иосиф одним из первых поверил и взял советский паспорт. Прямо на советской границе его пересадили из спального вагона в столыпинский и отправили в лагерь. После освобождения его сажали еще несколько раз. Хотя он и был членом МП, но не испытывал на ее счет особых иллюзий, а в последние годы жизни (умер он году в 92-93-м) и вовсе благословлял всех, кто его о том спрашивал, переходить в РПЦЗ, так что хотя сам и не перешел туда, но отпевал его зарубежник о. Тимофей Алферов. Также он удостоился некролога в выходившем тогда в Спб. зарубежном журнале "Возвращение".
И вот этот-то замечательный старец-исповедник, подобно упомянутому о.Димитрием Яну Маклеланну, был старым педерастом. В столь преклонном возрасте он, я полагаю, не был уже практикующим, но любой разговор, с какого бы предмета он ни начинался, очень скоро сводился у него на эту самую волнующую для него тему, и он с упоением говорил о мужестрастии в положительном ключе. Я был в шоке и спросил у него: "Батюшка, ну как же человек, будучи священником, после такого омерзительного греха может входить в алтарь и брать в свои оскверненные руки Тело Христово"? Ответ был: "Я знал многих очень достойных старцев, которые перед совершением литургии по три дня воздерживались".
Я с трудом выдержал те несколько дней, что пробыл там, и вскоре уехал, чтобы больше не возвращаться.