Днем удалил пред- предыдущую запись, поскольку торопился, и увидел, что высказался сумбурно и непонятно.

Щас немного подредактирую, с учетом того, что еще поначитался в истолковании и еще налетело.

Ну правильно, проморгали, просрали, упустили, отдали святыню псам, те растаскали по кусочкам, растерзали по буквам, теперь любая ЕленаЛев со своим куском православия урчит в своем углу, щерится, не подпускает никого, полнотой своей тешится, зубы об нее точит, иногда хвостом вильнет, и опять рычит.

Вот что мя наглухо возмущает. У нас есть вероучение. Все состряпанное из лоскутков какого то бреда. Бред загнал всех в ловушку. Над бредом уже лет триста как пытаются интеллигентно измываться.

Измыватели измываются не просто над бредом, они думают, что измываясь над бредом, что-то ему противопоставляют. Фик там. Ну давайте поглядим как все происходило. Унылые пуритане уныло пуританствовали, пока не пришло их времечко шмякнуться под удар реформ. Детишки их, задолбавшись так жить, стали потихоньку освобождаться от папин- маминого наследства теми же методами что те использовали пару веков раньше их деды, борясь с папством. Да – они взяли с полок те же самые симфонии, и начали считать буквы в другом порядке. Поскольку читать по другому они просто не желали, не умели, да и не хотели.

Считая себя догадливыми, они обнаружили в разных местах Писания «вставки». Ага, подумали оне. Вот это место назовем: «поздняя вставка». Ну пусь будет позняя вставка.

«Вставка» стала козырем похлеще святого догмата. Про вставки говорят с придыханием в голосе, обязательно чуток недоговаривая. Ну типа: «а вот что там и кто да-а-альше…» И молчок. Думайте, как говорит грюбинщукоф, размышляйте. Я пукнул, вам нюхать. «Вставка» это наше всё. «Вставкой» щас богословствовать моднее чем патристикой. Нечего сказать – ляпну про вставку. Обязательно прокатит. Вот, например, что пишет ренегад  Давлатов, убёгший из сегты в фарисейское чистоплюйство и там протухающий: «надо только представить, что первые строки авторские, а вот более поздние...», или еще: «вставка в Марка в виде последней графы поздняя и стилистически узнаваемая... а вот не был ли текст подвергнут сплошной редакции в начале 2-ого века?». Это в ответ на запрос нашего бойкаго о. Романа Невидимаго: «На этом основании я думаю,что Ин 20;23-поздняя вставка». Видите, какие умные люди? – О! – все знают. Кто, кому, когда, за что - вставил.

То есть – раньше мы имели людей, уродующих Писание под себя, и сейчас мы имеем ровным счетом тоже самое. – Богословие вставок. Теми же абсолютно методами. Неохота читать – вычеркну. Ежели в меня умнаго не лезет, то – непременно «вставка». И что самое трогательное: «стилистически узнаваемая». Ну каково, а? – Ну красота.

Стилисты.

Главное – «надо представить». Глюкнуть лишний разок, как отцы ихния глюкали веке в осьмом. Тока в другую сторону.

…

Ну да, есть в Писании разночтения.

Сопля упала на бумагу – буква затерлась, грамотей сделал приписку на полях – уточнение. С десяток- другой такого есть мало серьезного. Но у нас ребяты без заговора не могут и правильно. Потому что предполагаютт, что «вставки» делали точно такие же умники. Которые тож нифига не  понимали в написанном, но вставляли чиста из осознания себя ответственными за судьбы и т.д.

Ну теперь мы имеем что имеем, и я говорю железно, если щас отдадим Писание под разбор нечитающих – хана. Они все уделают под свои заранее оговариваемые теории. Берем теорию, вычеркиваем «вставки», тяп- ляп обосновываем – учение готово. Раньше было проще. Вероучение, которое сейчас имеем как дрэвнэе- стариннае – там просто умалчивали. Щас уже режут, что раньше не умолчали.

Ну не нравится людям христианство – ну что можно поделать? – Я считаю, что возможно не дать искромсать. В Писании все нормально. Вставок – минимум - на смысл не влияющих нисколько. Для того, чтобы вернуть в обращение смысл, сказанного Христом и апостолами – достаточно.  Достаточно на много поколений вперед. Надо просто всегда оживлять речь, язык. Буквоеды, которые относятся к Писанию как к мертвому материалу – кромсали и будут кромсать. И в церкви и вне церкви. Для них оно мертвое – они его режут.

Писание – совершенно живая Книга. Даже ветхозаветные жреческие пласты – нормальное явление. Это совершенно цельный пакет духовной литературы. И глумеж над ней нельзя допустить. Без всякого осуждения – святыню псам – не давать. Они обернутся и сожрут нас. Писание – наше. Нам оно достаточно как есть.  Там еще черпать – не вычерпать. Говорю совершенно серьезно. Там бездна интереснейших смыслов, и вырывать их – нельзя дать позволить. Что потеряем – вернуть будет трудно. Отцов в нормальном прочтении мы уже почти потеряли, нельзя отдать и Писание.  Еще есть возможность реабилитировать даже отцов, хотя работа предполагается колоссальная. Но вот Писание ныне – последний рубеж.

Щитаю – но пасаран.

Хрен пройдете!