Помет обычного речного окуня, как только вылупится из икры, и слегка разомнет перья, в раннем еще «детстве», еще мальком, начинает разделяться. Большая часть остается на мелководье, бродит стаями,  и жрет всякую проплывающую мелочь:  личинок, рачков, козявок. Другая – меньшая  - уходит на глубину, живет одиночкой, быстро растет, хищничает. Генетическим отличием данное меньшинство не обладает. Поэтому относительно перверсий мы станем придерживаться эволюционной версии, как наиболее правдоподобной. И рассматривать будем «чистую» перверсию, то есть диктуемую влечением. То есть, грубо говоря – устойчивую, «непорочную», в которой вины несдержанности и умысла разнообразить свои удовольствия у перверта не выявить. Во всяком случае никто не отбирал у человека право получать природные удовольствия, если они не нарушают общественного согласия, не нарушают чужой свободы, и производятся в ненарушимом обществом личном пространстве, и в пространстве партнера. Само получение удовольствия в пространстве семьи социумом не регулируется, но общество сохраняет культурный код, при котором от получения удовольствия ему – обществу – светит польза. Прибыток. Сохраняет культуру сближения партнеров ради продолжения рода. То есть «культурный код» имеет биологическую, эволюционную основу. И никакой морали от головы. Социум должен обновляться, чтобы жить. И запрет на убийство, и даже требование  почитания родителей – все это имеет эволюционную природу. Биологическую. Это стимулирует будущих родителей плодиться, со знанием, что дети их в старости не бросят.  В основе, конечно, лежит очевидное, что жизнь дана всем, и все в ней имеют равные блага.  Равные, значит и то, что выступающие части тоже равняли. Это инициативы второзакония. Бить камнями выступающее. Естественно второзаконие – меняемо. Закон – нет. Я понятно выразился? Не в том значении закона, как его выражают фарисеи. А как Иоанн сказал. Грех – вот что такое беззаконие. И даже грех не в том значении, что приобрел у фарисеев. Грех это не отклонение от формальной стороны закона, а легализация  подлинного беззакония. Отливка беззакония в форму признания.
«Равные, значит и то, что выступающие части тоже равняли» - то есть второзаконие меняемо в том смысле, что равнять можно по разному. Раньше в патриархальных обществах личного пространства у людей и не было. Все делалось на виду, даже детей. Даже покакать-пописать. Так, сри где хочешь, только прикопай, чтобы другие не страдали, попадая в твое говно. Поэтому и первертов просто убирали, не находя других способов выравнивания. Прикапывали. Это был - грех, вот это закидывание камнями. С точи зрения Основного Закона - жизни. Это понятно. Но второзаконие этот грех делало не грехом. Это тоже понятно. Грех плодился. Законом на закон. Кривое толкование закона само становится законом.
Итак, повторяю очевидное – семья это репродуктивная ячейка общества с точки зрения самого общества. И точка. С точки зрения общества скамейка в сквере для сидения, а не для того, чтобы на ней селедку разделывать. Я думаю с этим мы разобрались.
«Нам, ребята, в этой жизни, только с правдой по пути» - мы определяем переверсию так, как ее интуитивно оценивает общество. Не «большинство», а именно само общество, как единица живая и воспроизводящаяся. То есть с точки зрения нашей эволюционной версии, перверсия это влечение, отвлекающее от создания семьи. Это – холостой выстрел. Но нам надо это подтвердить, и мы, без сомнения, подтвердим.
Мы должны определить, отыскать эволюционную надобность перверсии. Это не так сложно, потому что мы идем верной дорогой. Если есть очевидная ненадобность (создание семьи), то должна быть и очевидная надобность, иначе зачем бы биологический вид с исключительной регулярностю выдавал  процент бесплодных не по биологическим мотивам.
Я уже указывал, что исторически никак не подтверждено то, чтобы перверты хоть когда добивались права иметь семейные отношения, даже когда перверсия была в обществе непорицаема и считалась чуть ли не нормой.  Рабы – да, боролись за свои права (Спартак- чемпион). Перверты – никогда. Ну хотя бы потому, что даже если их в обществе было бы большинство, они знали и не сомневались в назначении семьи. Вот эта эволюционная надобность в семье была без всяких научных слов интуитивно понятна. Мало того, не все гетеросексуальные отношения считались семьей. Гаремы, например, содержащие наложниц, не были в привычном смысле семьей. Мы сейчас не рассматриваем границы социума, а вообще говорим о назначении. Агаряне – семя от рабыни, все мы помним. Все мы также помним, что бездетные маялись тем, что не выполнили назначения рода. То есть назначение было очевидным, и влечение играло роль лишь в том, что к назначению было плотно привязано. Перверсия рассматривалась как отказ от назначения. Не важно - биологический это отказ или сознательный, или по религиозным мотивам, как в случае с Онаном.
Но мы говорим только об эволюционном значении перверсии, к тому же, как обещались, о перверсии «в чистом виде», поэтому отбрасываем лишнее.
Окунаемся в историю, чтобы понять эволюционную надобность в первертах. Семья это – что? Семья это постоянное торчание на одном месте с целью извлечь из природы еду и дрова, ради существования того самого продленного общества. Это – монотонный быт. Не обязательно в отрицательном значении. Любой молодой семейный мужык года через три после создания семьи начинает понимать, что реально попал. Но данное попадание часто в радость. Свобода – тяжелый крест, особенно для усталых ног.  Как гласит нам история, перверты в ней были людьми свободных профессий. Артисты, монахи, путешественники-мореплаватели. Все, кто семьей не притягивался. Не влекся. И отсутствие влечения к противоположному полу,  этому способствовало – выталкиванию прочь от общества. Даже у животных та или иная невозможность иметь семью, имеет другую надобность - в расширении ареала.  В обозначении присутствия данного вида на больших территориях. Для зачистки территорий от конкурентов. Перверсия женская – куда на деле более частая - тоже имеет понятную причину. Тяжела жизнь в полигамных семьях, где вожак просто сгребает окружных телок для обозначения своего обезьяннего статуса.
То есть мы видим что? – Что женская перверсия не исключает желания женщины иметь  семью. Это как раз в эволюционном смысле способ продержаться и не сбежать прочь от большого обезьяна. Что эволюционная причина данной перверсии укладывается в модель архаичной семьи.
То есть женскую перверсию мы пока откладываем в сторону, и говорим о мужской. Не подтверждено исторически желание мужчин первертов обзаводиться семьей. Люди свободных профессий – мужчины-перверты гнали мораль как монахи, радовали изображениями  как художники и артисты, и открывали новые земли. Эволюционная надобность их очевидна. Благодаря им человеческий материал высвобождался из оседлости и пускался в путь. Это, кстати, не значит, что все названные были первертами. Они были тараном. В каком-то смысле – зачинщиками. Подавали пример многим.
Женщины перверты действительно рожали и действительно воспитывали детей. В условиях, когда общение с большим обезьяном было необязательным. Между тем союзов между собою, которые имели бы очевидно понятное право называться семьей они тоже не создавали. Тут есть аргумент, что женщины всегда были бесправны. Это почти так. Есть ли сильная нужда сейчас разделить мужскую перверсию и женскую, и последней дать право создавать семьи – вопрос непростой. Если в таковую надобность у мужчин я совсем не верю, то с женщинами не все так просто. Это отдельная тема, она выделяется из раздела гомофопки и присоединяется к разделу сексизма. Поскоку я многажды пострадал уже как обвиненный в сексизме - мне терять нечего. Я продолжу позже. Рассмотрю все права женщин, которые они себе требуют с самых разных сторон. Но это – после. А сейчас резюмирую: я разделяю гомосексуализм мужской и женский и проблемы последнего отношу к проблемам бушующего вокруг  феминизма. Мужскому же гомосексуализму в праве создавать союзы, именумые семейными – лично от себя отказываю, так как не нахожу вообще никаких оснований.