О вреде развиртуализации
Мы видим цветок: желтый, красный, синий, махровый, со шпорцем...

Мы видим его сразу.

Представим, будто при первом, поверхностном впечатлении мы не знаем цвет цветка. Как цвет глаз иного знакомого или встречного. Конечно, я видел этот цветок. Но как-то не обратил внимания. Мог спутать. Вроде бы он был желтый. Или рыжий? Или даже красный? Но, кажется, точно не синий. Хотя...

Так может быть выстроено впечатление. Можно даже вглядываться и не понимать - как с глазами. Смотрит человек и говорит: да нет, серые... а, нет, зеленые... Только много желтого. Какие-то зелено-желтые... Или все же серые... дай-ка я разгляжу подробнее.

Душа не имеет достаточной силы, чтобы схватить впечатление. Увидев, не может сказать. Иногда не может запомнить. При воспроизведении - неуверенность: то или не то. Сейчас все обычные люди умеют сразу заметить цвет цветка. Лишь некоторые легко видят цвет глаз.

Когда-то люди воспринимали характер другого человека столь же непосредственно, как мы - цвет цветка. Сейчас так видят лишь немногие в особых обстоятельствах.

Когда цветы померкнут в глазах, лишь немногие смогут идти дальше.

Сейчас надо съесть пуд соли, чтобы узнать человека. Или нужна беда, чрезвычайные обстоятельства, опасность - чтобы это стало ясно. В отчаянии беды, в созерцании пуда соли различают цвет глаз. Мы теперь медленно узнаем человека, и не всякий человек на это способен - нужно специальное воспитание для того, чтобы человек вошел в свойственную ему меру рассудка. Видимо, душевные восприятия будут происходить все с большим и большим трудом.

Занятно - насколько сильнее тогда станет мнение, что первичны невидимые качества, а различимые органами чувств - всего лишь вторичные, субъективные, определяемые нашей организацией и потому неважные. Чтобы увидеть форму или цвет цветка, будут нужны специальные усилия, особенная концентрация. Как сейчас говорят близкому человеку: стань к свету! подними глаза! какого хоть они у тебя цвета...

В давние столетия античности внутренность души была видна непосредственнее, так сейчас душу могут видеть лишь немногие особо одаренные или специально наученные.

В те времена слой искусственного ограничения поведения и восприятия (культура и цивилизация) был несколько тоньше у большинства людей, главное же - общение происходило при личной встрече. После революции Гутенберга и появления Интернета наши отношения много более безличны. Без осуждения, в самом прямом смысле: не встречаемся. А если бы встретились? Кажется, есть очень много препятствий к общению, которых мы счастливо избегаем в безличности. Мы не смогли бы сказать того, что говорим в сети - на том сквозняке, с тем дрянным кофе. Один не терпит низеньких и полненьких, у другого плохие зубы, та подхихикивает глупо, эта суетится нервно, этот наглец, этот жаден, тот трус, этот скучен... смешон... нелеп...

Мы не только по необходимости общаемся безлично - нам вредно встречаться, мы от этого перестаем слышать друг друга. Мы отделены друг от друга стенками, и принято сожалеть об этом и стремиться к непосредственности - однако почти ни у кого для этого нет сил. Люди несколько изменились. Безличность ограждает нас, позволяя разговаривать, договариваться - и если припечет, то и встречаться.

Мы платим одиночеством и болью за самостоятельность и свободу. То, чего мы достигаем, в большей степени принадлежит нам, чем полученное от рождения, но и достигаем мы очень немногого. В античности характеры были много более яркие и цельные - но сегодняшний цельный яркий характер в большей степени является заслугой человека, нежели в те времена, когда это получалось само собой. Какие-нибудь даосы воспитывали своих учеников к тому, что сейчас само собой получается даром, и иной молодой человек в 21 год от роду самым естественным для нас сейчас образом такой же отшельник, в одиночестве странствующий по миру, какими те даосы становились годам к 60-70. Но им этого было достигнуть крайне трудно, это и в самом деле был путь ученичества, ведущий в современность, а сейчас это обычно получается само собой. Люди меняются, и те, что в сети - особенные, что-то им дается непозволительно легко, а что-то стало уже непонятным. Каков цвет ваших глаз? Я что-то не вижу...