W. Pagel. William Harvey’s Biological Ideas. Selected Aspects and Historical Background. 370 pp.

Harvey 1578-1657 был врачом в крупном городе, лечил пациентов всех слоев, и не только в госпитале. В 1602 вернулся из Падуи. Мог знать Гильберта – 1540-1603, тот через год умер. Наиболее известный елизаветинский ученый, опубликовал О магните в 1600 и был другом тестя Гарвея. Может быть, oн даже случайно встречался с молодым Ван Гельмонтом – тот был в Англии в год возвращения Гарвея. Есть мнение, что метод экспериментирования Гильберта повлиял на Гарвея. Гильберт точно повлиял на Фладда, который был другом Гарвея. Его великая книга 1628 опубликована через 3 года после кончины короля Джеймса (1625).

В Падуе преподавался тот Аристотель, который создавал наблюдательный научный метод. Учитель Гарвея – Фабрициус Аквапенденте 1537-1619. В 1603 он опубликовал открытые им венозные клапаны. Работал с этим материалом как раз когда Гарвей у него учился 1600-1602. Аквапенденте не сказал об основной функции этих клапанов. Фабриций был учеником Фаллопия. Тот, который основал знаменитый Падуанский анатомический театр и медицинскую школу.

///А Фаллопий – ученик Везалия 1514—1564, изучал медицину в Ферраре. Был последовательным оппонентом Галена. Написал книгу о сифилисе De morbo qallico, 1564. Учитель Везалия в Парижском университете схоласт и галенист Я. Сильвий (Sylvius, Jacobus, 1478—1555) назвал своего ученика безумным (лат. veasanus) и публично выступил против него, опубликовав работу «Опровержение клевет некоего безумца на анатомию Гиппократа и Галена» («Ve-asani cuiusdam calumniarum in Hip-pocratis Galenique rem anatomicam...», 1555). В 1546 г. Везалий был изгнан из прогрессивного Падуанского университета. Кафедру анатомии занял его преемник Реальдо Коломбо (Colombo, Realdo, 1516—1559), один из творцов «золотого века» анатомии. В то время в Европе полыхали костры инквизиции: церковь физически расправлялась с инакомыслящими. Везалий был обвинен в посягательстве на авторитет канонизированного церковью Галена и осужден на смерть; впоследствии этот приговор был заменен паломничеством в Иерусалим, где, согласно преданию, находится гроб основателя христианской религии (гроб Господний). На обратном пути в результате кораблекрушения Везалий оказался на о. Занте, где и умер в расцвете сил и таланта.///

Венозные клапаны были известны до Фабриция, но он первым дал соответствующее анатомическое описание. Фаллопий не смог направить интерес ученика к динамической анатомии, и тот не обращал внимания на функционирование. Фабриций интересовался двумя темами – анатомией кровеносных сосудов и размножением животных. Это же – главные темы Гарвея.

Нет свидетельств, что Гарвей посещал лекции профессора Галилея. Термины импетус и импульс использовались Галеном, Везалием. Гарвей применял количественные методы – тогда и Ван Гельмонт соединял свои наблюдения с количественными методами – вероятно, не под влиянием Галилея, а Кузанского 1401-1464. Санторио 1561-1636 работал в Падуе во время Галилея. Его интерес к термометрам и гидрометрам много теснее связывает его с Галилеем, чем наблюдательный и количественный методы Гарвея. Галилей по многим вопросам критиковал Аристотеля, Гарвей был аристотеликом и воздерживался от критики.

Так же невнятно – про отношения с Бэконом 1561-1626. Но у Бэкона сильный антагонизм к Аристотелю. Еще до выхода книги Гарвея Бэкон мог слышать о его работе – в поздней работе Бэкона Historia vitae et mortis говорится по поводу крови нечто вроде циркуляции ее по замкнутому контуру. Но, возможно, имеет совсем иное значение. Гарвей мало что заимствовал у Бэкона.

Современники немного старше: Бэкон, Санторо, Галилей, Кампанелла, Кеплер. Ровесники: Фладд, Бёме, Рубенс, Ван Гельмонт, Герберт Чербери. Младшие: Мерсенн, Гоббс, Гассенди, Калло, Декарт, Бернини, Гленвилл.
Что кровь идет через правое предсердие и легкие, имплицитно утверждалось уже у древних. Не было экспериментального подтверждения.

Чезальпино следовал этим путем и сформулировал «постоянное движение крови из вен в сердце и из сердца в артерии». Чезальпино был очень близок к истине.

Аристотель для Гарвея – не просто одежда и школьная философия, не поверхностная оболочка. Он по сути был крутым аристотеликом. Лейтмотивом исследования Гарвея был вопрос о цели циркуляции. У Аристотеля круговое движение – обладает особенным достоинством. Весь космос есть круговое движение небесных тел. У Чезальпино идет защита Аристотеля от Галена, от натуралистических наблюдений и используются формальные аргументы. Гарвей – напротив – преимущественно занимается наблюдениями. Сейчас мы легко отличаем открытие Гарвея от Аристотелевых учений и рассуждений. Но когда не было исторической перспективы – отличить и выделить было трудно.

Микельанджело 1474-1563. М. активно работал во время цветения анатомии в 1543 – Фабрика Везалия. М. изучал анатомию – был студентом анатомии. Иллюстрировал работу Колумбуса (вышла после смерти К., без иллюстраций).
Кузанский 1401-1464
Дух барокко – не просто механицизм, но странное совпадение научного и ненаучного элементов.

Достижения Гельмонта: баланс веществ. Открытие газа как тонкой материи, пищеварительного сока как соляной кислоты, теория ферментации, переложение оккультных истин на химический язык.
Гарвей говорил, что авторитет Аристотеля настолько весом для него. Что он никогда не думает о том, что его мнения могут отличаться от Аристотелевых (?).

Гарвей не просто сделал открытие – он сам сознавал, что создал метод – предлагал студентам новый уверенный способ достигнуть знаний. Метод вроде бы прост – самостоятельное изучение объектов как противодействие иному: что другие могут сказать на данную тему. «Книга природы лежит перед нами открытая». То, что в книге природы – не новые свойства, открытые только Гарвеем. Гарвей ориентируется на идеал геометрии, где (Второе письмо) прогресс прошел от вещей чувственных к рациональным демонстрациям вещей внечувственных.
Исследовать и оценивать представляемое чувствами, судить, верно или нет – можем, контролируя чувства, подтверждая данные чувств.

Окончательные элементы – stoicheia, последние принципы – archai. Этим, по Гарвею, выполнены вещи, лежащие у нас перед глазами. Есть вещи, первые по природе – такие элементы, а есть первые для нас – составные. По индукции из фактов личного опыта мы заключаем о истинных вещах мира, об элементах и первичных принципах – универсалиях (ta katholou). Эти вещи приходят к нам через силлогизмы. Индукция и силлогизм соотносятся с двумя великими аспектами существования – или путями познания. Индукция из ощущений. Без индукции не достичь знания универсалий. Частности являются первым и лучшим, что узнает человек. Существует и научное знание episteme как различие между мнениями doxa.

Стадии научного знания: 1) чувственная перцепция 2) память 3) опыт или формирование общих понятий в уме 4) наука 5) искусство. Аристотель прояснил: чувство как таковое не дает нам знания. Аквинат создал изречение: нет ничего в уме, чего не было бы в чувствах (ссылка на Уоллеса 1883). Подчеркивается несколько односторонне сенсуалистский аспект аристотелевской эпистемологии.

Аристотелева концепция 4 причин – это 4 принципа archai, aitiae, которые вводят объект в существование. Материальная, действующая, формальная, целевая причины. Финальная – энтелехия – есть причина формы и развития. Гарвей часто ссылался на Аристотеля и Галена. Гарвей видит в Аристотеле великого предшественника современной науки. Гарвей усиливает сенсуалистские черты А.

Кровь – материальная причина сердца. В терминах А. Сердце – формальная причина структура, которая создает heating возможность. Сердце – акт собственной действующей причины. Поскольку создает движение крови. Это движение – финальная причина сердца.

Гарвей открыл, что кровь описывает замкнутый цикл. С античности было известно. Что некая кровь из правого сердца идет в легкие, оттуда в левое сердце и на периферию. Чего не знали – что вся эта кровь находится в пути всё это время. Также давно было известно – на средневековом Востоке и за несколько лет до Гарвея и на Западе – что некая венозная кровь, то есть часть той, что пошла из печени в правое предсердие, идет не через межжелудочковый проход, а через легкие в левое предсердие и через артерии на периферию. Этот легочный перенос венозной крови из правого сердца в левое часто называют малым кругом кровообращения. Но это не цикл – кровь не возвращается в точку отправления. Возвращается в правое сердце через периферийные органы. То есть это не циркуляция. В малом круге кровообращения не происходит в точном смысле циркуляции. Нет круга. До Гарвея считали, что кровь там не описывает круг. Не было идеи возвращения крови. Главное в идее Гарвея лежит в сохранении крови вместо ее потребления.

///То есть древние полагали, что, уходя на периферию, кровь потребляется. Растрачивается, и возникает новая кровь – так что их идеи были развиты из главного представления о динамической системе, не о замкнутом бассейне крови. А о непрервно создающейся и потребляемой крови. Гарвей придумал совершенно иную систему – именно замкнутый бассейн крови, протекающий по одним и тем же трубам///

Гарвей изучал движения сердца и движение крови, заложил прочный фундамент. Фундаментальные наблюдения и уверенное знание деталей.

///То есть важно именно стилистика работы – многое знали и до него, гно знали в рамках иной системы знания. в которой нельзя быть уверенным –а Гарвей открыл во многом то же самое, но в рамках такой познавательной программы, которая нам теперь понятна и представляется убедительной///

Первое и главное – идея циркуляции, которая с тех пор применена к множеству физиологических процессов.

///Древние работали в рамках иных представлений о физиологии. Там рассуждения были такого рода: жизнь человека начинается – и стремится к смерти. В каждый промежуток времени жизнь есть баланс между силами смерти и возрождения, процесс восстановления и возрождения погибающей плоти, процесс направленный. Само по себе тело гибнет, и нужны особые силы для восстановления жизненности. Поэтому каждая физиологическая функция описывается в виде направленного движения – от начального состояния к конечному, и затем восстановления из начального состояния того, что погибло в процессе. Кровь «портится» и теряет свои свойства, и на смену ей приходит рождающаяся новая кровь, так чтобы человек жил дальше. Поэтому они мыслили функции как направленные процессы, вновь и вновь начинающиеся из «источника жизни». Говоря современным языком, они обращали внимание на процесс кроветворения в костном мозге, образования новой крови – и гибели крови на периферии тела, где в узких сосудах лопаются эритроциты. А Гарвей обратил внимание на иной промежуток времени, не на жизнь в целом и выделяемые части этой жизни, а на небольшой промежуток времени – и в этом небольшом промежутке гораздо удобнее оказалась иная модель – модель вечной циркуляции без растраты, замкнутый бассейн крови, идущей по трубам от насоса и к насосу, сама же кровь при этом существенно не изменяется. Тем самым древняя медицина и гарвеева смотрели на разные процессы и выделяли разные системы для описания – как наиболее существенные с их точки зрения. Однако называлось это одними и теми же словами, явного выделения системы сделано не было, и потому кажется, что Гарвей опроверг древнюю физиологию – хотя он сказал иное об ином, и новая наука стала переоткрывать законы физиологии, постепенно добравшись уже под совершенно иными названиями и до того, что сообщали древние медики. Это было связано с открытиями кроветворения и гибели клеток в тонких капиллярах селезенки.///

Для Галена была особая «пульсосоздающая сила», Гарвей объяснил, что это просто движения сердца, передающиеся стенкам артерий – то есть пульс получил простое механическое объяснение. Таким образом удалось освободиться от таинственных «сил», переполнявших физиологию, перейдя к понятным описаниям механических процессов.

///То есть главное: изменилась природа вещей. Которые казались людям «понятными». До того люди понимали вещи не из механических аналогий – тем более, что очень долгое время машин у человечества практически не было. И существовала система знаний. Опирающаяся на то. что понятно неким иным, немеханическим образом – и люди образовывались таким образом, чтобы понимать это немеханическое. Затем в результате развития люди стали иными и им лучше стали понятны именно механические процессы. Так что Гарвей не столько открыл что-то принципиально новое именно в теле человека, чего бы не знали древние врачи – он изобрел такой способ объяснений, который понятен новому человеку – и именно в этом смысле он находится в ряду основателей науки Нового времени. Не открытия делают его великим ученым – а то. что он участвовал в создании науки как способа механического объяснения явлений и процессов мира///

///Эритроцит живет в среднем 125 суток. Время его жизни зависит от множества причин – от физиологического состояния организма до широты местности проживания – у людей, живущих севернее, эритроциты живут немного меньше. Срок жизни эритроцита в условиях севера может снижаться до 90 суток. Каждый час у взрослого здорового человека умирает 1 млрд. эритроцитов, 5 млрд. лейкоцитов и 2 млрд. тромбоцитов. Кровь образуется в костном мозгу – примерно 25 г в сутки, костный мозг весит в среднем 2600 г и за жизнь – если считать ее равной 70 годам – производит 650 кг эритроцитов и тонну лейкоцитов. Это довольно солидные цифры – то есть обновление крови – весьма интенсивный процесс. ///

Малый круг назван циркуляцией, хотя в точности ею не является, по аналогии со всем кругом обращения крови – малый круг служит для работы Гарвея ключом к пониманию кровообращения в целом.

///Потому допускается сознательная неточность – общая идея кровообращения потребовала создания модельного объекта, и хотя сам объект в точном смысле не является циркуляцией – он ею считается исходя не из своего строения, а из цели создания модели///

У Гарвея сравнения циркуляции с теми, что проделывают воздух и вода среди небесных тел. Циклы штормов, ветров и других воздушных феноменов. Большая циркуляция в природе – малые циркуляции в человеке.
Положения Гарвея: 1. кровь переносится из артерий в вены постоянно и непрерывно. Количество крови велико и переносится она так быстро. Что способна запасать питательные вещества. 2. количество крови, проходящей каждый раз, постоянно (?). 3. по венам кровь постоянно приходит к сердцу. Кровь переносится равными порциями, которые распределяются по единицам времени (это – исходя из объема сердца, что и есть порция). Отсюда три доказательства: 1. вычислением 2. экспериментом 3. самонаблюдением. 1 – вычисляя объемы крови, приходим к пониманию, что нет каких-то источников крови, она постоянно циркулирует в теле одна и та же. 2. если экспериментально открыть артерии, система артерий и вен опустошается через некоторый промежуток времени. 3. после смерти левая часть сердца пуста, так как по венам больше не поступает крови, то есть она не переносится биением сердца в левую половину.

А как кровь находит путь назад к сердцу? Тут Гарвей рассуждает о венозных клапанах, чья функция не была понята. А как происходит регенерация крови? Гарвей отвечает: на периферии кровь наполняется питательными веществами.

///То есть вопрос, который составлял суть древнего учения о «кровообращении» - восстановлении крови – становится проходным моментом, понимание которого не требуется – ну просто «питательные соки» из пищи просачиваются в кровь и делают из «голодной и пустой» крови – «сытую и полную». ///

И наконец еще положение – что сердце придает крови силу и импульс для центробежного движения. Сердце есть суверен тела. Гарвей говорит, что Аристотель понимал это «в принципе». Сердце способно двигаться самостоятельно и потому похоже на внутреннее животное. Это самый старший орган, из которого формируется всё животное. Объясняет, как пульсовая волна гаснет от первых артерий к капиллярам и венам. Почему нет пульса в легочных венах (arteria venosa, которые на самом деле вены) и почему пульс есть в легочных артериях (vena arteriosa, на самом деле артерии).

Все эти и многие другие феномены показаны анатомическими наблюдениями. Тут книга De motu cordis заканчивается – совокупность наблюденных феноменов невозможно объяснить иначе, чем через циркуляцию крови. Доказательство истины основывается на двух пунктах: 1) количество крови, которое проходит через сердце в единицу времени 2) возвращение крови в сердце через вены. Эти два пункта соотносятся с двумя методами, которыми доказывает Гарвей свои идеи – вычисления и васкулярная лигатура.
Книга Пагеля говорит только о логике открытия Гарвея – будто до него были лишь случайные и смутные наблюдения. Мол, книга Гарвея – маяк, отмечающий начало современной науки.

Как показал Овсей Темкин, Гален уже использовал некоторые количественные признаки, имеющие определенное сходства с соображениями Гарвея в поддержку циркуляции крови. Гален такие соображения приводил, подсчитывая количество мочи, испускаемое за день – что количество мочи соответствует количеству выпитого, исключая потери на потение и дыхание. В целом рассуждение построено на наблюдениях Галена, что почки очень быстро продуцируют 10-14 кварт мочи из такого же количества выпитого вина. Такие же схемы подсчетов проводились Галеном для пищи. И Эразистрат за 400 лет до Галена производил измерения выделений тела. Позднее такие эксперименты составили славу Санториуса и описаны в Medica statica 1614 г. Эразистрат, как и Санториус через более чем тысячу лет, измерял вес животного, лишенного пищи, вместе с экскрементами. Работа Санториуса на 14 лет раньше Гареевой. Эксперименты Ван Гельмонта были современны работам Гарвея, но опубликованы лишь в год смерти Гельмонта 1644 с последующим изданием собрания работ в 1648. Гельмонт по этой же схеме выделил газ как индивидуальный объект, тонкое тело. Отличное от воздуха и водяных паров. Особый вид объектов. Взвесил растений (дуб), взвешивал, сколько поступило воды. Тело растения содержит этот «дух», названный газом – поскольку тело стало тяжелее, впитав в себя эту субстанцию. Другой эксперимент Гельмонта – с ивой, доказывающей, что та получает свою субстанцию из воды. Эти эксперименты основаны на идее баланса. Как и примитивные исследования количественные мочи у Парацельса и его последователя Leonart Turneisser 1530-1595. – Пагель. Парацельс. 1958 в сноске 24. Гельмонт – наиболее выдающийся парацельсианец второго поколения учеников П., подражал его подходу, но, может быть, даже важнее было влияние Николая Кузанского. Кузанский рекомендовал систематические измерение и взвешивание. Воплотил в практику Ван Гельмонт. У Кузанца ламер (маханикус) чья мудрость – из книг ораторов и философов, эта мудрость – против интеллекта – конгениально миру работ Парацельса и Ван Гельмонта. Точная спецификация эмпирических исследований, которые исходят из общего философского принципа.

Тем самым Гарвей – не первый, кто проводил количественные наблюдения. Но контрасту с предшественниками у него квантификация была связана с открытием, которое открыло современный период биологии и медицины и на которых эти науки до сих пор прочно опираются. Важно, что он работал в рамках физического мировоззрения и важным движением являлась модель машины. Гарвей расформировал галеновскую «пульсосоздающую» силу – объяснил пульс. Механический импульс по стенкам артерий. Сравнение сердца с насосом – действие, объясняющее движение. Продуктами работы сердца-двигателя являются тепло и движение, передача тепла. Кровь есть форма источника энергии. Фабрика клапанов и сосудов. Это – экспериментальное и сравнительно-анатомическое исследование деталей причинности движений. Это – современная программа науки, освобожденная от оккультных сил.

Концепция сердца как насоса не очевидно показана в работе Гарвея. Это побочная мысль. Не выделенная как идея особенной важности. Количественный подход не центральный в его взглядах на природу, скорее – метод которым он подходил к важным для него выводам. Виталистические идеи Гарвея не легко уступали его же методу. Сердце как архее в центре тела – истинно виталистический взгляд ученика Аристотеля. Кровь – первоначало и перводвигатель сердца, кровь как бы выделяет сердце – есть такие смыслы у Гарвея. Кровь остается носителем витальных движений и пр.

Гарвеева идея автоматического круга труб с насосом-сердцем в центре, гидравлическая схема – для него это сравнительно побочный результат мышления.

Про Гарвея важно, что он не только современник Галилея и Санториуса, но и Ван Гельмонта. Даже свою идею о цикле он – Гарвей - воспринимал как ненаучный символ. Для него это было в рамках Аристотелевой космологии.

///Интересно заметить, как выбирают своих. Даже истовый аристотелизм Гарвея не мешает внести его в основатели научного метода как «экспериментатора». Даже неистовое отвержение старой парадигмы Парацельсом не помогло ему добиться даже упоминания в качестве «экспериментатора» - место занял Бэкон.///

Круг Гарвей понимал как символ движения крови. Как движение планет в небесах – обращение крови вокруг сердца. Сам Гарвей не видел в своем открытии ничего антиаристотелевского – напротив.

Есть место у Аристотеля в De generat.animal. где он говорит о сердце как первом принципе животных с кровью.
Воззрения Аквината. Подобно циклу, но не цикл – между систолой и диастолой есть промежуток, вставка. Сердце как причина всех движений. Душа как форма тела – сначала в сердце. Движение сердца должно быть подобно небесному. Кровь выходит из сердца и возвращается туда, путешествуя длинными путями. Он не знал о кровообращении, говорил только о систоле и диастоле. Маймонид 1135-1204 говорил о циркулярном движении крови по артериям. Похоже на О душе Аристотеля. Термины систола и диастола – то ли от Маймонида, то ли еще кого.

Круговое движение сердца после Аквината было одной из основных тем дискуссий, особенно много их было в 16-17 вв. Кардан 1501-1576 – движение сердца сходно с небесным. Потом подхвачено Скалигером и Помпонацци. Cardan De subtiliate 1559 Scaliger Exotericar, exercitation, liber de subtilitate ad H. Cardanum 1601. Leo Hebraeus =Don Judah Abarbanel ab1460-after 1520 – очень похожее учение о сердце как 8 сфере небес. Leo Hebraeus De amore dialogi tres. 1564. Сердце движется непрерывно и единообразно, поэтому и сохраняется жизнь тела. Подчеркивал жизнедающие силы, исходящие от сердца, от его циркулярных движений.

Сердце и артерии – сигнатура небесного мира. Воззрение Сastro, алхимика 17 века, начала. ///Как видно из писем Гарвея, он весьма хороша знал труды Парацельса. И относился к ним, как относятся к устаревшей на век классике – спокойно, критично, без безусловного отвержения и безоглядного приятия///

Глубокий интерeс Гарвея к аналогиям микро-и макрокосма. Пагель: вопреки ожиданиям, Гарвей воспринимал труды Парацельса вполне серьезно. Свою книгу Гарвей назвал так же, как знаменитое произведение Аквината. (Aristotle De motu animalium) Знал и вполне серьезно относился к Парацельсу и его доктрине. Многие авторы, подобно Аквинату, говорили о циркулярном движении сердца, но намекали и на круговое движение крови. Lelio della Fonte – кроме Stephan Rodericus Castro – сочинение которого 1631 года. Философские аллегории по поводу движения крови – Джордано Бруно. Сравнение регулярного движения крови и небесных тел – у Платона. Разработка этой идеи у Бруно очень детальная. Идеи Бруно основаны на сигнатурах, полученных из Герметического корпуса. Кеплер о Бруно – то якобы учил об идентичности Бога и мира, круга и точки. У Бруно среди прочих метафор – «о крови, что в животном теле движется по кругу…». Но ему важна не сама кровь, а дух жизни. Это элемент теории Бруно о космическом метаболизме в большей степени, чем именно физиология человеческого тела. Но о циркуляции крови он говорил вполне определенно – хоть и без детализаций. Он так же говорил о циркуляции душ в универсуме, и подобные общие выражения. Но идея циркуляции была, в некотором смысле, вполне банальной – обращения небесных тел, обращение воздуха и воды вокруг, сезонные шторма и пр.
Циркулярное движение крови является подлинным понятием Бруно – прочно включенным в его космологические и философские идеи. Тогда при чем тут открытие Гарвея? Вся «эмблематика» - господство сердца, жизнеподательность. Центральность, циркуляция – все эти идеи общие у Гарвея и Бруно. Но у Бруно это философия. Которая вытекает из господства круга. А у Гарвея – экспериментальный результат. Но идеологически тесно связаны Гарвей и Бруно. Бруно много говорит о циркуляции воды в огромном мире. Это как введение к тезису о движении крови по кругу. И так же эти тезисы расположены в 8 части De motu Гарвея. Бруно отличает естественные круговые движения тел от реальных, вызванных многочисленными вторичными взаимодействиями – такие, как движение по прямой линии.

Еще одна идея кругового движения крови у Carolus Bovillus Charles Bouelles 1470-1553 – в традиции Кузанца. Учитель его – Jacques Lefevre (Jacobus Faber Stapulensis 1455-1537). Он рисовал трехкруговую схему жизни души и тела. Внутренний круг души – интеллектуальная активность, следующий круг – тела, это душа, определяющая жизнь организма. Наружный круг – видимый мир и вещи, круг практической жизни души. Подобная трехкруговая схема дается Бовиллем для тела. Голова, сердце и живот символизируются каждый своим кругом. Эти круги обрамлены розетками – семь в животе и три для головы. Сердце без розеток, но образует закнутый круг. Bovillus Carol., In hoc opera …contenta. Liber cordis. Paris J. Badius Ascensius 1523 fol. XIII
Это сравнение с Бовиллем не без смысла – для Гарвея сравнение сердца с центром круга – чрезвычайно сильная метафора. Эти воззрения были широко распространены среди натуралистов и натурфилософов того времени – что показывает пример Кеплера и Ван-Гельмонта.

Фладд из богатой семьи, еще студентом путешествовал на континенте, где ознакомился с работами Парацельса и парацельсианцев. Через два года после Гарвея вернулся из Падуи. Год спустя получил мед.степень в Оксфорде 1605. Врач. Член кор.общества врачей, частная практика в Лондоне. Гассенди ок. 1616 г. высказывался против его идей о движении крови. Гассенди считал, что кровь из правого сердца в левое идет через перегородку. Фладд отрицал возможность проникновения через перегородку. Заключал, что наблюдения Гассенди – артефакт. Фладд – друг Гарвея. Был вполне в курсе идей о движении крови и сам несколько занимался этим вопросом. Способствовал публикации работы Гарвея у немецкого издателя, с которым был связан по розенкрейцерским делам.

Телезио (Telesio) Бернардино (1509, Козенца, — 2.10.1588, там же), итальянский натурфилософ эпохи Возрождения. Окончил Падуанский университет (1535). Основное сочинение — «О природе вещей согласно сё собственным началам» (1565; 9 книг в 1586). Противник схоластического аристотелизма, основал в Неаполе академию (Academia Telesiana, или Cosentina) с целью опытного изучения природы на основе её законов. Натурфилософия Т. опирается на традиции античного гилозоизма. Противоположные стихии тепла и холода, но Т., — главные движущие начала всего, воздействующие на пассивную материю. Материя земли и неба тождественна, но земная находится во власти холода, небесная — во власти тепла. Тепло — источник всякой органической жизни, а также тонкоматериального жизненного «духа» (spiritus), присущего животным и человеку, у которого наряду с этим имеется бессмертная душа, вложенная в него богом. В теории познания Т. развивал точку зрения сенсуализма. Основой этики считал стремление всего сущего к самосохранению. Своей ориентацией на опытное познание Т. оказал большое влияние на Т. Кампанеллу, а также на Дж. Бруно, Р. Декарта и Ф. Бэкона. Соч.: De rerurn natura juxta propria principia, v. I—2, Cosenza, 1965—74; Varii de naturalibus rebus libelli, pt I—8, Venetia, 1590.

///В своих сочинениях, говоря о полярности, Телезио развивал принцип расширения и сжатия, которым и достигается движение мира. Для Фладда и Гарвея это было понятным фоном их рассуждений. /// Бэкон называл этот принцип вполне фундаментальным и католическим. ///У Телезио так действовали холод и тепло – но ведь и кровь долгое время рассматривалась как разносчик тепла в теле.///