Г>З, или О<Д. Переписка Олега Генисаретского и Давида Зильбермана
«Г. Что можно делать с текстом, произносимым с дидактической интонацией? Дано: ситуация учитель-ученик, т.е. тип коммуникации и корпус текстов. Требуется: назначить систему действий с текстами, концентрированную вокруг актуализированной цели того и другого. Чтобы адекватно назначать действия, надо их иметь в виде множества освоенных единичных действий. Где их брать? – вот мой вопрос.

З. Что можно делать с текстом – и ни с чем более? Очевидно, читать и писать. … Ни культура, ни мироздание, ни поведение, ни деятельность для меня не текст. … Чтение – особый род деятельности, связывающий субъекта с текстом. …
Я полагаю, что философский ХХ век, век анализа, не совпадает с хронологическими рамками: он уже кончился. Нечего анализировать. … Видимо, теперь нужно заняться созданием не систем, а сумм, и тогда философская деятельность воссуществует вновь на скатах таких сумм. … Подумай об основах «суммарного», а не «системного» анализа.

Г. Под текстурой я понимаю любой устойчиво расчлененный предмет.. В частном случае предмет может оказаться структурой, и тогда значимыми будут ее элементы, связи и целостность. …
Мы можем говорить о текстуре в родительном падеже, тогда как текст – именителен: ведь можно сказать «текстура чего-то», но нельзя – «текст чего-то» (но: чей-то и кому-то). … Текстура – это качественная определенность предметности. … Свобода сознания от текстурности достигается в меру его отождествления с самим текстурным целым: это свобода целого от частей, достигаемая в осмыслении. … Чтобы в теле мира циркулировала кровь (смысл), нужна кровеносная система (текстура) и, продолжая метафору, чтобы выйти из мира бессмертно, нужно кровоизлияние Самадхи.

З. Понимаешь ли, в канве модальной методологии одна из остевых нитей ведется ради предположения, что в ней (методологии) должна сохраняться «запланированная непонятность» для любого, в том числе и для меня самого («методолога»). …
Ты своим суждением, как ножом, режешь на куски не-знаковую действительность, и ты же называешь объекты своих действий знаками, сводимыми в смысл. Я же будто сижу (на корточках) и устраиваю в себе разного рода изготовленности к видению картин, как бы исторгая из каждого, отдельно взятого на изготовку смысла значение видимого.
Представь-ка, будто ты уже понял, что я намереваюсь тебе сказать, и попробуй изобрази свои действия, с этим представлением связанные. Или, в переложении для сознания: как оно манипулирует с проблемой, о которой ему известно, что она для него – решенная?
Язык, как ты знаешь, вообще не возник. Нужно лишь правильно пользоваться языком и не осаждать на вещах смыслы, а снимать их с вещей. Вот когда язык до капельки исчерпается, все слова будут названы по вещам, останется Реальность неотличия человека от Бога.»


Всего несколько страниц, а – цепляет.
Написание сумм, которые принципиально отличаются от систем…
Запланированная невнятность – в том числе для автора. Эк оно…
Что делает сознание с решенной проблемой?
Да, хорошие вопросы ставят.

Например, я решаю проблему: где взять ложку к обеду? Решил. И потом я только припоминаю решение: я знаю, где взять ложку. Или я решаю – Бог есть (или нет). А дальше – как с ложкой? Припоминать: это я знаю? Или решения меняют того, кто решает, и потом – после решения – возникает иная ситуация, когда нельзя сказать, что есть (прежнее) сознание и есть решенная проблема? Но тогда можно повернуться: чего стоит знание, которое оставляет субъекта прежним? А если результат познания – изменение познающего субъекта, то это решение будет плохо совмещаться с тем, что называется научным познанием. Оно привыкло фиксировать субъект. Возможно ли научное познание, допускающее знание?