Оккам бредит Богом...
Обычно в качестве регулятивного правила для построения теорий вспоминают «бритву Оккама»: «не следует преумножать число сущностей сверх необходимого». В дальнейшем я не буду касаться трактовки самого Оккама - «вечного аспиранта» Оксфордского университета (его титул Venerabilis inceptor указывает, что он выполнил условия, необходимые для получения степени доктора, но не стал действительным профессором). Оккам использовал свой принцип для защиты свободы мышления о всемогуществе Бога против «греческой» теории архетипов, ограничивавшей, по его мнению, всемогущество Божие системой идей-архетипов. Оккам полагал, что Бог абсолютно свободен, а мир является совокупностью абсолютно случайных событий, никаких законов в нем, кроме божественной воли, не существует, так что научные суждения, основанные на подведении понятия о явлении под закон, в таком мире невозможны.
Меня будет интересовать позднейшее понимание «бритвы Оккама», по иронии судьбы ставшей орудием научной борьбы против «идеальных сущностей», «правилом экономии мышления». Как и большинство продуктов номиналистической схоластики, «бритва» помпезна и туповата. Что значит - «преумножать число сущностей»? Сущности производим не мы; теория должна включать те сущности, что есть в природе. Подразумевается, что я «выдумываю» сущности (и что я могу это сделать), и что есть некий предел («необходимое»), далее которого в этом процессе выдумывания идти не следует. При правильном мышлении «сущности после вещей» (essentia post rem), то есть понятия, которые мы составляем о вещах, не «выдумываются», они не произвольны. Никакого внешнего предела мышлению не положено. Если же, как это обычно делают, понимать «необходимое» как «минимальное», правило вырождается в абсурд. Тогда с помощью «бритвы» реальные природные процессы упрощаются произвольным образом, так, чтобы число придуманных «сущностей» было минимальным. Правило Оккама начинает работать «наоборот»: задуманное (точнее, примененное в Новое время) как помощь мыслителю в его постижении мира, того мира, который есть «на самом деле», оно начинает заставлять выдумывать «собственный мир», экономный и минимальный.
Реакция мира на такой произвол состоит в том, что описание события получается именно неэкономным и бесконечно запутанным. В самом деле, химизм в природе есть эпифеномен молекулярных и атомных физических взаимодействий. Не преумножая сущностей, нельзя сказать «Я иду в магазин»: «экономным» будет описание на атомарном (или еще более низком) уровне, и это описание будет бесконечно сложным. Минимальное оказывается бесполезным, неэффективным, бесконечно большим, а «избыточное» описание будет кратким и пригодным.
С другой стороны, Уильям Оккам пытался высказать верную мысль. И современные ученые пытаются следовать ему, ощущая скрытую правоту - и попадают в ловушку упрощения, «минимизации сущностей». То, что хотел сказать Оккам, было сказано за тысячу лет до него в стихе Горация:
Ne Deus intersit, nisi dignus vindice nodus
Inciderit...
- Бог не должен сходить для развязки узлов пустяковых (пер. М.Л. Гаспарова. Гораций. Об искусстве поэзии. 191-192).
Здесь экономия мышления вскрывает свою истинную природу: это не логическое, а эстетическое правило. Это одна из составляющих того, что мы называем «красотой теории», это не логический и тем более не онтологический, а эстетический регулятив: правило грациозного, благородного мышления, со вниманием относящегося к подвижной простоте природы.