Самостоятельная хозяйственная жизнь социума (34)
Отсюда мы можем вернуться к предложениям, которые делают основные течения экономической мысли современности относительно устройства сферы хозяйственной жизни и взаимодействия ее с другими сферами общественной жизни.

Австрийская школа, либертарианцы совершенно правильно настаивают на автономии хозяйственной жизни от жизни государственно-правовой. Либертарианцы говорят о незаивисмости экономической жизни, о том, что правовыми регулятивами экономику можно испортить, но не починить.

Другое дело, что в полемической борьбе либертарианцы говорят много больше, нежели этот тезис, и делают уже неправомерные высказывания. По крупному счету ошибки либертарианцев относительно взаимодействия государственной и хозяйственной сфер можно свести в три пункта. Первый - неоправданное распространение способов хозяйственной жизни на правовую. Многие либертарианцы, из коих неутраченной наивностью особенно выделяется Ротбард, уверены, что армию, суд, полицию и законы следует покупать и продавать так же, как трусы и автостоянки.

Второй пункт ошибки - почти отсутствующее у либертарианцев представление о том, каким конкретно образом следует переходить от нынешнего положения вещей к более правильному, когда хозяйственная жизнь будет не зависеть от правовой жизни. Углубляться в частности в тексте такого формата, как этот, неуместно. Мне кажется, что – при всем уважении – они рисуют себе значительно более простую картину, чем она есть.

Третий пункт ошибок - святая уверенность либертарианцев, что экономическая жизнь есть альфа и омега человеческой деятельности, так что они не могут даже подойти к мысли, что весь переход к новому и более здоровому общественному устройству, к правильному и независимому отношению хозяйственной жизни к правовой будет для хозяйственной жизни затратным. Не «покупка» суда и полиции ожидает хозяйственную жизнь, а дарение больших средств на то, чтобы эти институты могли функционировать. Разница с современным положением дел не столь кардинальна в мелочах и названиях (налоги, тарифы и прочие испытанные места сражений либертарианцев и кейнсианцев), а в механизмах, обеспечивающих правовую жизнь со стороны хозяйственной. Грубо говоря, то, что государство стремилось отобрать у хозяйственной жизни силой, хозяйственная жизнь должна будет дарить, а вопросы о соотношении «сил» у сферы правовой и хозяйственной отойдут в область «детских вопросов» (кто победит: кит или слон? кто сильнее: желудок или рука?).

Противники либертарианства, то есть социалистическая теория плановой экономики, рухнувшая в 1990-х годах, кейнсианство, долгое время лидировавшее в области экономической мысли (а точнее - еще более в области экономической практики), а также многие другие промежуточные и близкие к этому идейному полюсу течения, решают вопросы о соотношении государственно-правовой и хозяйственной сфер практически ловчее, чем либертарианцы, но принципиально неправильным образом. Никакое прямое сращение сил государства и хозяйственной сферы общества не приведет к здоровому взаимодействию этих сфер общества, будут наблюдаться лишь технически ловкие паллиативы, серии решений ad hoc, вытаскивающие «клюв», чтобы глубже угваздить «ногу».

Говорилось, что экономическая жизнь всё, с чем соприкасается, делает товаром. Товаром она считает действия законодателя в парламенте, действия учителя в школе, врача в больнице. И с точки зрения экономики - это абсолютная правда, которую не устают подчеркивать либертарианцы (Мизес, Ротбард) и которая является «кредо» экономизма (Хейне, 1992). Надо только помнить, что здесь экономика имеет дело с вещами, приходящими в нее извне, что труд - не экономическая категория. Ученик платит не за работу учителя, а за получаемый товар (знания), больной - не за работу врача, а за здоровье. А сами источники этих товаров лежат вне экономики - и талант учителя, и чуткость врача относятся к соответствующим товарам так же, как солнечный свет с хлебу, который, конечно, является товаром.