Воцерковленность
Когда обсуждали цитаты из дневников Шмемана, касающихся атмосферы внутри православной церкви, пришли многие люди, которые сказали - нет, он плохой священник, не может так говорить православный священник. Этот тон... если и есть отдельные какие-то проблемы, это говорится иначе, в иных словах, другим тоном, а так - нет. Мне это крайне напомнило тот ужасающий стиль, который был в СССР. Всепроникающая ложь. Пожалуй, сказать я могу об этом так. Тогда было очень много людей, которые искренне были советскими людьми, полагали, что партия - наш рулевой, там собрались лучшие люди, и что не было сталинских концлагерей, что демократия и что враги народа, что зря не осудят. Разумеется, свобода мнений, и каждому может... нравиться СССР или не нравиться Шмеман и образ его мыслей. Но убивала предельная невозможность коммуникации. Когда это мне говорилось знакомыми, теми самыми советскими людьми - я видел, что говорится мне это искренне. С глубокой убежденностью, никоим образом не как легальная ложь, не из страха - а по внутреннему убеждению. Люди так и думали - про отдельные недостатки, что о них говорить нельзя, а можно только особо доверенным и уполномоченым, которые умеют найти для этого правильный тон. И вот эта ситуация, когда ложь произносится как окончательная правда, когда нельзя хотя бы в глазах увидеть понимание... Эту советскую манеру я запомнил. И то, что я часто слышу от воцерковленных людей, по аргументам и манере чрезвычайно похоже на этот самый советский образ. Я - как мне кажется - довольно многое могу понять. Не понимаю, правда, как не стыдно это выговаривать... При любых - подчеркиваю, любых - чувствах к православной церкви, при благоговении, любви, почитании - опуститься до этой тональности... "У нас о нас так говорить не принято". На месте православных людей я бы очень стеснялся, услышав такую защиту православия.