Образование и новые профессионалы 6
Новые профессионалы в человекомашинах

Практики, «те, кто делают дела», а не знания и не людей, могут рассматриваться с разных сторон. Нам важно, что в возникающем новом обществе – с новым типом образования, новым отношением к профессионалам – они собирают машины из людей, из профессионалов. Обширную группу таких практиков называют менеджерами. У «старых профессионалов» возникает конфликт с менеджерами, ведь профессионалы прежнего общества привыкли сами организовывать собственную работу. Однако теперь их профессиональная деятельность не является больше самоценной и они включены в обширные организационные проекты – им приходится входить в такие организации не как самопланирующие единицы, а в качестве деталей, которыми управляет которыми менеджер, собирая из профессионалов сложные социальные машины.

И это – отдельное направление эволюции профессионалов. «Машины из людей», ассоциируемые то ли с рабством, то ли с бюрократией, приобретают всё большую распространенность – и замечательным образом растут вместе с «сетевыми» структурами, вроде бы увеличивающими свободу отдельного человека. Увязывая это изменение с революцией в образовании, можно видеть – массовое высшее образование поставляет множество «профессионалов» именно для таких «человекомашин». Разумеется, это уже другие профессионалы, и конфликт профессионалов и менеджеров отойдет в прошлое вместе с распространением «новых профессионалов».

Общество вновь перешагнуло очередной порог сложности, и теперь даже и высшее образование не гарантирует достаточной квалификации для ответственного ведения дела. В ответ на эту проблему выдвигается очень старое решение. Создается два типа профессионалов – с элитным образованием, способных отвечать за результат – своей или руководимой ими работы, и «новых профессионалов», массовых, которые годятся на то, чтобы быть деталями в деятельности профессионалов-менеджеров. Разумеется, как это всегда и бывает, претензии «инженеров управления» преувеличены – но сама «менеджериальная революция» произошла не случайно. Она обозначает один из процессов в эволюции профессионалов, один из элементов возникающего нового общества.

Понятно, что процесс этот довольно сложный. С одной стороны, квалификационные требования на многих работах растут – и может показаться, что в обществе крайне востребованы «высоко интеллектуальные профессионалы». С другой стороны, средний уровень высшего образования падает – сверхквалификация не востребована, идет деквалификация.

Оба эти процесса обозначают сложные изменения в структуре работ профессионалов – появление нового поколения «человекомашин», много более продвинутых, чем простые иерархические бюрократические структуры, и нового поколения «высоких профессионалов». И ищутся новые слова, изобретаются термины – для тех, кто получил «массовое высшее», кто работает в составе этих человекомашин.

Представление о «среднем классе» возникло в рамках индустриального общества. К нему относились, кроме прочих, люди без капитала, но с профессиональными знаниями. С изменением общества исчезает и понятие «среднего класса». Потому сейчас и идут поиски слова – вокруг проявляется все отчетливее новая структура ролей социальной реальности, но пока не удается ее назвать. Вот и выдумывают слова-кандидаты – «офисный планктон», «офис-самураи», клерки… Это профессии людей, обладающих «массовым высшим образованием». Теперь «обычное» высшее образование не дает такого «культурного капитала», чтобы обладатель его мог претендовать на высокую конкурентоспособность. В конце 19-начале 20 века было совсем не так – достаточно вспомнить престиж, которым пользовались инженеры. Теперь же клерки самых различных специализаций образуют особую страту. Иногда их считают «новым рабочим классом», иногда зачисляют в «средний» - но это кусок новой реальности.

Соответственно изменяются – точнее, дифференцируются – и критерии профессионализма. В массовом обществе сложилось три критерия профессионализма. Это, во-первых, формально организованная квалификационная подготовка, наличие профессиональных знаний, подтвержденная особым сертификатом-дипломом, который выдается государством. Это набор умений, способность применять полученные знания в практических ситуациях. И третье – особый тип социализованности профессионала, вовлеченности его в решение общественно-важных задач. Профессионал не только обладал общественно-одобренным и утвержденным статусом, но и внутренне считал себя исполнителем задач общества (то есть у профессионала сохранялись фрагменты коллективистской этики).

Первый критерий дается образованием, второй – работой по специальности, третий – приходит извне, либо от государства, либо контролем общества за профессией (репутация, успех). В недавно существовавшей у нас государственной науке сильное государство брало на себя оценку работы профессионалов. В новом обществе, складывающемся сейчас, менее огосударствленном, более демократичном, больше зависящем от экономики – критерии оценки профессионалов стремятся захватить индивиды, потребители их труда. Суммация индивидуальных мнений происходит с помощью механизмов медиа. Это – коммуникативная социализация вместо государственной. И то, что возникает, можно назвать не государственной, но – коммуникативной наукой.

Платой за такую демократизацию статусов и появление не «государственно утвержденного», а нового типа «индивидуализированных» профессионалов (коммуникативно утвержденных) является снижение уровня оценки. Непрофессионалы оценивают в такой системе профессионалов – откуда следуют неизбежные искажения. Например, все привычные «игры» фундаментальной науки, все результаты, нацеленные на далекое будущее, обесцениваются – непрофессионалы видят недалеко, судят наскоро, по первым результатам. Происходит снижение кругозора в оценке специалистов – и общество в целом становится близоруким: менее предсказуемым и слабее предсказывающим. Общество переходит на положение ёжика в тумане – дальние следствия принимаемых решений не видны.

Возникает противоречие: с одной стороны - быстрое накопление знаний, рост сложности системы знаний, рост специализации знаний; с другой – падение качества профессионалов, причем именно потому, что их оценивают неспециалисты, не способные отследить долговременные результаты работы.

Описать происходящее можно еще одним способом. Происходит переход с K-стратегии к r-стратегии. Эти обозначения приняты в популяционной динамике. Акторы, выполняющие r-стратегию – быстро плодятся и быстро захватывают новые области, но столь же быстро вымирают. К-стратеги – выносливы, работают медленнее и надежнее, у них невысокая плодовитость, они медленнее захватывают новые области, но надежнее в них закрепляются. Та и другая стратегия попеременно оказывается в выигрыше. Если среда меняется быстро и непредсказуемо, выгоднее быть r-стратегом, который «увазил – стрямкал, и без нытья». Если же изменения редки или постоянны по направлению, преимущество получают К-стратеги.

В социуме в связи с быстрыми изменениями, возникновением новых профессий, происходит тренд в сторону r-стратегов. Техника и экономическая ситуация быстро изменяются – оказывается выгодным производить большую массу «быстрых» специалистов с тем, чтобы они, конкурируя, заняли возникающие места. Происходит усиление конкуренции по сравнению с миром пожизненных профессионалов. В том старом мире конкуренция возникала на этапе распределения после вуза – надо было найти рабочее место после завершения образования. В мире «коротких» подвижных специалистов – непрерывная пожизненная конкуренция: вместо постоянства профессии возникла постоянная конкуренция в рамках профессии.

Возникает положительная обратная связь. Одновременно с усиленным производством «быстрых» специалистов снижается способность предсказывать изменения (растет «близорукость»). Для социума среда становится всё более непредсказуемой, что провоцирует выпуск всё более «быстрых» специалистов, способных адаптироваться к новизне. Но остаются и постоянные задачи, которые быстрые специалисты могут решать лишь очень некачественно – для них сохраняются (в меньшем числе, чем раньше) К-стратеги глубокой специализации.

Так происходит разделение элитного и массового образования, разделение знаний - элитных долгих и массовых коротких. Идет дифференциация общества. Помимо очевидных выигрышей, есть у такого развития и риски: поскольку делается это стихийно и ни у кого нет особого понятия, какие именно области надо оставлять К-специалистам, возможны социальные катастрофы в связи с необеспеченностью специалистами какой-то важной области – дефицит специалистов. В качестве примера дефицитного спроса на специалистов (разумеется, придется брать выдуманный пример) предположим, что непрофессионалы не понимают, зачем нужна неприкладная математика. Фундаментальные работы сворачиваются, культура математической работы падает. Со временем выясняется, что такие профессионалы нужны – но их разучились готовить и надо вновь выстраивать систему базового глубокого математического образования. Такие дырки вряд ли возникнут в математике – ее необходимость достаточно понимается – но легко могут возникать в других сферах, где такого понимания нет.

Получается, что в отношении профессиональной организации знаний мы живем в эпоху «второго перехода», когда происходит стабилизация ситуации на новом уровне. Сначала, в «домассовом» обществе, существовали «черные» массы неквалифицированного труда и малочисленные образованные профессионалы. В таком обществе высшее образование имело несомненную ценность.

Затем возникло массовое общество, где постепенно росло число лиц с высшим образованием, число «квалифицированных» профессий – и падала стоимость такого образования. Постепенно возникла ситуация, когда можно говорить о массовом высшем образовании и новом типе профессионалов – экспертов с «быстрым» образованием. И отсюда складывается, уже на базе высшего образования, новое дифференцирующее профессионалов деление: на «черный народ», то есть «белые воротнички», клерков, «быстрых» специалистов – и на элитных специалистов. Если в домассовом обществе на уровне «людей машины», тех, которыми управляют практики, был «черный люд», «простые работяги», то теперь, конечно, многое изменилось, изменился и вид этой низовой позиции. «Клерк – тоже профессионал». Возникает новое сословное общество. Наверное, не наследственное… Хотя…

Критерии профессионализма меняются; остается ценность умений и знаний, но уходит «коллективистская зависимость» профессионалов. Профессионализм становится индивидуальным проектом, это вклад индивида в создание жизненного проекта и разработку будущей карьеры – отсюда гибкость, лабильность, способность к смене направления профессионализации. Однако критерии профессионализма неаддитивны – они составляют целое; нельзя отбросить один из критериев и остаться «таким же» профессионалом. Если отбрасывается общественно-поддерживаемый статус профессионала (с теми неприятностями, которые с таким внешним статусом связаны) – происходит изменение знаний и умений. Ведь в значительной степени общеобязательность истины институционально держится статусом профессионалов.


продолжение потом, раньше
http://ivanov-petrov.livejournal.com/861660.html
http://ivanov-petrov.livejournal.com/861166.html
http://ivanov-petrov.livejournal.com/860758.html
http://ivanov-petrov.livejournal.com/857411.html
http://ivanov-petrov.livejournal.com/862551.html