Так бывало нередко. Цезарь, например, начал с политического обвинения, а Цицерон на деле Верреса карьеру построил! Справедливости ради - в последнем случае "маститый римлянин" заслужил свою участь. С другой стороны, ремесло постоянного "обвинителя" в Риме не любили. Выступать с обвинением больше одного-двух раз не рекомендовалось, иначе молодой политик нажил бы слишком много врагов.

Мне кажется, что это не было таким уж правилом "чтобы возбудить любовь народа - обвинить кого помаститее". К тому же Цицерон был не таким уж юным - где-то 28 лет, если не ошибаюсь. Формулировка, имхо, основана как раз на деяниях Цезаря и Цицерона, но это были исключения. Вовсе не было принято в Риме выеживаться на старших в начале своей карьеры, старшим было принято, как и везде в мире, зад лизать. А эти два Ц пошли как раз "другим путем" и смогли преуспеть! Наверняка ведь еще была пара неудачников, стертых в порошок.

Поэтому фтопку такие заявы, как процитированная.

Цезарь и Цицерон - не исключения. Это пример.
"Римлянам такой поступок показался прекрасным, и суд этот был у всех на устах, в нем видели проявление высокой доблести. Выступить с обвинением даже без особого к тому предлога вообще считалось у римлян делом отнюдь не бесславным, напротив, им очень нравилось, когда молодые люди травили нарушителей закона, словно породистые щенки — диких зверей. Во время этого суда страсти так разгорелись, что не обошлось без раненых и даже убитых; все же Сервилий был оправдан". Это уже о Лукулле (Plut. Luc.,1). Такие суждения о "типичном" дебюте молодого политика есть и в ораторских трактатах Цицерона - если хотите, могу отыскать.

Цицерону было 36 лет, когда он добился изгнания Верреса, но понятие "молодой политик" - относительно; даже эдилом он стал только в следующем году, когда возрастной ценз позволил. Знатного имени у него не было. Именно дело Верреса открыло Цицерону дорогу в "большую политику" и принесло настоящую славу Цицерону.
До того, в 26 лет, он защищал Росция - это был, фактически, "наезд" на вольноотпущенника Суллы и, в какой-то степени, на всесильного диктатора. Цицерон говорит о себе как о "молодом" человеке в самой речи. Вот это, действительно, был поступок выдающейся смелости - других защитников у Росция не нашлось. Однако дело слушалось в период диктатуры, сразу после проскрипционного террора.

А в нормальных обстоятельствах "атака" моськи на слона не была для молодого политика очень опасным делом, поскольку политическая элита Республики обычно была расколота на ряд "партий", factiones или "личных партий" (характер этих объединений - дискуссионный вопрос в современном антиковедении). Несколько упрощая картину: "нападешь на оптимата - заслужишь дружбу популяров". И наоборот.
И потом: то, что не сошло бы с рук вольноотпущеннику или актеру, легко сходило с рук молодому аристократу или всаднику.

Вот так. В республиканскую эпоху ни сенаторы, ни всадники, позволю себе употребить Ваше красивое выражение, "зада старшим не лизали", в Риме не было принято поступать, "как и везде в мире". В разных странах - разная политическая культура.

О книге Бобровниковой: она, конечно, не Утченко, не Штаерман и не Кнабе, ее построения мне не во всех случаях представляются убедительными, но "с потолка" она никаких сведений не берет, и кидать ее книгу "в топку" я бы не стал. То, что ее цитата из книги не была голословна - я показал.

Кстати, глупое и плохо обоснованное обвинение могло и юношу столь же заслуженно выставить дураком -- см. обвинение Клодием Катилины.

Что не помешало Клодию позднее стать крупным политическим деятелем, страшным для врагов. Кстати, и Цезарь, и Лукулл не добились обвинения своих противников. Но их заметили, позднее они сделали блестящую карьеру. Так что, я подозреваю, игра обычно стоила свеч.

Ну, стоит учитывать, что если бы не его жена с ее происхождением, богатством и характером, ему бы могло и не так хорошо обломиться.

А в случае обвинения Катилины дело же было не в том, что ему не удалось добиться осуждения -- а в том, что он провалился с позором. Это, конечно, тоже известность... впрочем, гнушался он и впоследствии мало чем.

Впрочем, если бы он исправился и стал приличным человеком, у него точно так же был бы шанс построить куда более достойную карьеру и жизнь -- что, в общем, справедливо: вечно казнить за ошибку юности неверно.

Ну, идиотизм во все времена наказуем!
Хотя достойный в глазах оптиматов человек и кумир римского плебса - разные вещи.
О карьере, загубленной судебными обвинениями - могу вспомнить только однин случай (Cic., Brut. 130). Он носил громкое имя Марк Юний Брут, но считался позором своего рода, выступая с обвинениями постоянно, а не однажды, в начале карьеры... и при таком знатном происхождении так и не достиг магистратур. В республике delatores не были такими влиятельными фигурами как в императорский период.

Что то изменилось ?

Книга мне очень нравится.

Вот и еду к вам. В десять вечера прибываю. Телефон 8 921 307 07 99, но можно и через Алана, наверное, связаться - я у него остановлюсь. До встречи!)

Мир не меняется.

Мне всегда казалось, что у дорогих моему сердцу римлян с современной нам западной культурой больше общего, чем у кого бы то ни было еще.