Наполеон и Александр I могли бы «махнуться» народами
Знаменитая фраза, сказанная Талейраном Александру I на встрече двух императоров в Эрфурте (1808 г.): «Государь, зачем приехали вы сюда? Вам надлежит спасти Европу, и вы достигнете этого, только ни в чем не уступая Наполеону. Французский народ цивилизован, его государь не цивилизован. Русский государь цивилизован, а его народ нет. Следовательно, русскому государю надлежит быть союзником французского народа». Талейран почему-то постеснялся довести свою мысль до логического завершения: «Следовательно, русскому народу надлежит быть союзником французского государя». «Варвары» должны были найти друг друга и полюбить всей душой.

Примечательно, что личные склонности обоих монархов действительно соответствовали такой «перекрестной» любви. Александр I, как и все высшее общество России, был очарован французской культурой, мечтал посетить Париж. Русские дикари ему обломали крылья, сначала – убив отца, а потом – не позволив провести либеральные реформы. Во Франции после 1815 года он идеально смотрелся бы в роли мягкого конституционного монарха, гораздо более адекватного, чем одичавшие в изгнании Бурбоны.

У Наполеона также время от времени прорывалось искреннее восхищение русскими – как солдатами. Ему принадлежит следующая завистливая фраза: «Казаки – лучшие легкие войска, которые только есть на свете. Если бы у меня в армии были такие, я бы прошел с ними через весь мир». По-видимому, мечтой Наполеона было не просто покорить весь мир, а именно во главе азиатских орд. Хлипкие французики, загибающиеся от первого сквозняка, были для этого плохим человеческим материалом.

Еще одно свидетельство этому можно найти в таком забавном документе, как Le Testament de Pierre le Grand («Завещание Петра Великого»), который (по одной из версий) был написан по заказу Наполеона перед походом на Москву и, по-видимому, был отредактирован им собственноручно. Там находим следующую мысль:

«Тогда Россия, воспользовавшись решительной минутою, должна устремить свои заранее собранные войска на Германию и одновременно с этим выслать два значительных флота, один из Азовского моря, другой из Архангельска, с своими азиатскими ордами… они наводнят с одной стороны Францию, с другой Германию, и когда обе эти страны будут побеждены, то остальная Европа уже легко и без всякого сопротивления попадет под него. Так можно и должно покорить Европу».

Понятно, что ни Петр I, ни любой из последующих русских императоров не мог назвать доблестные русские войска «своими азиатскими ордами», «наводняющими» Европу. До этого русским, как минимум, нужно было «доразвиваться» до Блока и декаданса. Но вот Наполеон, воображая себя русским царем, пишущим завещание, вполне мог так сказать, причем в положительном смысле. Не случайно же он вывез из Египта маленькую гвардию мамелюков, которые повсюду его сопровождали.

Разумеется, Александр I в роли императора французов – исторически невозможная ситуация. Зато Наполеон в качестве вождя России – ситуация хоть и маловероятная, но технически вполне возможная.

Допустим, в 1809 г. он женился бы не на австрийской, а на русской принцессе. Имея такую «зацепку», авторитета Александра I в 1814 году вполне хватило бы, что настоять на его ссылке в Россию, а не на Эльбу или на Святую Елену. Под домашним арестом, имея статус великого князя, он жил бы долго и счастливо, и на досуге выращивал бы детей. Подобный прецедент в истории России имеется – это судьба Шамиля, плененного вождя горских народов. Допустим, что в 1825 году декабристам, в ходе успешного теракта, удается уничтожить всю императорскую семью, и единственным законным наследником трона оказывается сын Наполеона. Понятно, что Наполеон, на правах регента, потихоньку перехватил бы управление на себя. И там наверняка завоевал бы русским Константинополь с Дарданеллами, а то и до Индии дошел. Крымская война, при таком раскладе, случилась бы в 1825-1830 г., еще до того, как западные державы приобрели серьезное технологическое преимущество над Россией. И называлась бы она не «Крымской», а «Лондонской». И во внутренней политике, европеизация России при таком решительном правителе продвигалась бы гораздо быстрее.

Кстати, подобный эксперимент, в миниатюре, провели шведы, призвав на царство генерала Бернадота, некогда – якобинца и пламенного республиканца. И Швеция с тех пор стала одной из самых благополучных стран Европы. А вот Италии оставить Мюрата не позволили, и там с тех времен – всякие пакости и фашизм.