Сладостный спазм ностальгии
СЕРЕБРЯННЫЕ ПИПИСЬКИ
Часть 4,часть 3, часть 2, часть 1
Я постучался. На улице возник пряный, цветом в мятый иван-чай ветер.По длинному пыльному полу общажного корридора побежали оранжевые, сложной геометрической формы пятна. Это ворочались кроны, за дальним, в салатовом рваном расплывчатом нимбе, окном. Внутри моей спины пошел вверх к шее шелковый сладкий шарф. Мне стало как-то на секунду страшно. Так страшно бывает, когда осенним пронзительно промозглым утром, выйдешь в свитере на балкон, и, не желая, увидишь вдруг на неровно окрашенных, темно-зеленых перилах, сморщенную ветром синевато-желтую каплю. Осенью бывает страшно, оттого, что ты вот так вот живешь И ВСЕ. Просто у тебя голова, и на ней мокрые волосы, а на кончиках пальцев обкусанные красноватые ногти. Эта самая просто-жизнь так же безжалостна внутри себя и тупа, и так же нелепа и нефункциональна, как задний, плоский, обрубленный и отполированный бытийной полиролью конец карандаша "Светокопия", круглого, толстого, мягкого. И сейчас в оранжевый сладостный тяжкий вечер, я снова ощущал нелепую, слепую "заднюю карандашность" моего поступка, обусловленного только чрезмерным, может быть даже мистическим, моим доверием к правоте и мудрости собственной похоти, а если быть все таки по настоящему точным к похоти несбывшегося. Я очень просто и чисто, без примесей и рефлексий ощутил, что за дверью может скрываться все что угодно. Однако именно этого за дверью не оказалось. Дверь мне открыла СО., бывшая девушка Г., о которой говорили всякое. Я протянул СО. пакет, она засмеялась очень непосредственно, разом обесточив все уровни моей моральной защиты и сказала, насмешливо глядя снизу вверх, склонив на бок полуосвещенное, оранжево-сиреневое лицо:"Ишь ты кто нарисовался. Однако ведь... И тебя бедного к нам подтащили.."."И меня..." - выдохнул я обреченно, отдавая напитки. "И какой татарин нам так подсобил?" - СО вела меня через квадратный общажный бокс, положив крошечную, ледяную сероватую ладошку, чуть пониже моей ягодици, там, где на джинсах моих зияла модная поджопная прореха. "Что будет? Что станется с нами?" - думал я в темном слоистом поэтизированом бреду. На секунду я испугался:"А вдруг не даст!". Но ледяная девчачья лапка, на моей заднице отрезвляла и успокаивала. "Даст! - Думал я - А если сама не захочит, на кого-нибудь другого уложит непременно..." Отчего-то я был полон благодарного доверия к этому незнакомому месту. СО. имела милую но грубую обезьянью мордочку, с маленькими глазками, оттопыренными ушами и пепельно русыми сальными волосами. Очень аккуратное, вертлявое тельце ее с круглыми, странно твердыми грудками, на которых топорщились чрезмерно жесткие для такого маленького организма, морщинистые и пупырчатые соски, одетое в кошмарные с оттянутыми коленками рублевые треники, и мятую ношенную на выпуск футболку, имело странный темно-серый оттенок, и слабый запах, замерший между ушной серой и маринованным перцем, плюс чуть-чуть влажного полотна и ношенных в майскую жару женских носок. Наконец мы вошли в широкую, обшарпанную неряшливую комнату. Две разобранных, с серым бельем общажные койки вдоль стен. Сдвинутые, на предмет полученья стола тумбочки, покрытые старым и желтым ватманом, сваленная кучей в углу несвежая женская одежда. Здесь запах тела СО терялся за другим мощным, вытесняющим все остальное духом. Подобный дух поселяется в спальне девушки подростка, которая старается не слишком часто стирать белье и принимать ванну, а вместо этого предпочитает проводить вечера возле костра в компании любителей выпить, громко распевая под гитару, и заливая одежду вином; которая часто ложится спать, не снимая джинсов и свитора, а кроме того старается иметь секс не менее, чем с двумя разными партнерами в день, принципиально игнорируя гигиенические процедуры до или после ебли, а часто, и вовсе, лишь слегка приспустив те же самые тертые и рыжевытые джинсы и чуть нагнувшись. Однако здесь этот тяжелый, и вызывающий сначала легкую тошноту, и только потом тяжелую похоть запах, спаяный из густой кошатины, пота и куриного бульена был особенным. В нем не было личностной струнки. Это был, исходящий от ношенной одежды и постельного белья, смешанный запах пота нескольких женщин, давно и много спящих в одной постеле. Короче это был вкусный теплый, хотя и несколько чрезмерно могучий запах счастливой полуподростковой лесбийской слободки. В домах мужчин гомосексуалистов обычно сильно пахнет чем-то наподобие пижмы, говяжьего навара или сырого холщевого мешка. Это усредненный смешаный запах пота и спермы нескольких мужчин. Каждый мужчина пахнет по своему. Но все дома геев имеют один и тот же запах. Сдесь должны были быть еще девицы. Я поискал их глазами.И тут же нашел. Аж целых две!

Продолжение следует