Об иррациональной ненависти
Иррациональную ненависть почти невозможно преодолеть – потому что она иррациональна. Что бы не делал ненавистный человек, как бы не стремился понравитсья – все его действия будут пониматься и толковаться в самом невыгодном для него свете. Любой доброе слово будет пониматься либо как унизительное лизоблюдство, либо как утончённое издевательство, любое доброе дело – либо как проявление слабости, либо как попытка коварно обмануть. Любое, даже самое мелкое проявление недовольства будет встречаться восторженным «ага, ну я так и знал, он на самом деле сволочь».

Более того. Чем больше ненавидимый пытается доказать, что он хороший, тем больше его ненавидят. Ведь он, по сути, говорит ненавидящему, что он неправ. А кому охота чувствовать себя неправым? «Неет, сука, врёшь-не-обманешь».

Западная – и, шире, мировая – русофобия является чувством иррациональным. Что бы не делали русские, всякое лыко им в строку: уступки становятся поводом для презрения, минимальное упорство в отстаивании своих интересов – для вспышки дикой ярости, до пены с губ.

И это очень мешает нам жить, ага-ага.

Преодолеть иррациональную неприязнь «добром» невозможно в принципе. Подозрения питаются подозрениями, тучи клубятся, а дождь не проливается, и всё это тягостно, и сама эта тягостность становится дополнительным поводом для ненависти. «Наверное, они что-то такое гнусное готовят, что мы и вообразить-то не можем».

Но есть один радикальный способ, который, в принципе, может помочь.

А именно – сделать иррациональную ненависть рациональной.

ОПРАВДАТЬ ожидания.

Для этого нужно на самом деле сделать на самом деле всё то, в чём тебя подозревают. Совершить те злодейства, которых от тебя ждут. Если тебя считают вором – украсть, причём достаточно много. Если убийцей и растлителем – убить, наконец, кого-нибудь, ну и растлить заодно. Если последним негодяем – ну, понегодяйствовать. Желательно получив от этого прибыль, пользу и удовольствие. Но можно и без этого. Главное – чтобы подозрения, наконец, оправдались, «тучи пролились дождём».

Ненависть, конечно, от этого вначале усилится. «Могут и убить». Но если всё же не убьют – то после взрыва ненависти всегда наступает время договариваться, а потом мириться. Поскольку же теперь ненависть перестанет носить иррациональный характер (под «пирамиду» будет подведено основание), то и дальнейшее развитие событий будет подчиняться рациональной логике. Подрались – помирились. Путь к примирению может быть долгим, но всё-таки его можно пройти.

Это работает и между людьми: иногда, чтобы «выяснить отношения» и найти путь к их нормализации, надо пойти на конфликт (так сказать, «подраться до кровянки»). Но и между государствами и народами – тоже.

Не будем размениваться на мелкие примеры. Возьмём самый крайний, предельный случай – историю европейской германофобии. Немцев не любили, даже отказывали им в праве считаться европейцами. После Первой мировой германофобия была очень сильной и имела существенный иррациональный компонент. А вот после Второй, как ни странно – довольно быстро пошла на убыль, несмотря на дикую, выходящую за всякие разумные рамки демонизацию фашизма. Ну, это-то «понятно кто старался» (но они вообще всех ненавидят, немцы просто оказались удобной жертвой), а вот именно в Европе – да, как-то быстро прошло. Во всяком случае, никто больше не требовал от Германии репараций аж до конца XX века (как по Версальским соглашениям). Да и вообще – отношения «вошли в колею».

А если бы Германия не была разгромлена до такой степени (кстати, если бы не СССР, не была бы), и дело ограничилось бы «переделом сфер влияния» и т.п., то и вовсе - - -

Русским, в общем-то, следует поступать так же. «Показать себя» примерно так, как от них того ждут. Желательно только, чтобы самим было не слишком противно.

После чего, если выдержим первый накат – начнутся нормальные разговоры. «Чё вам нужно и чё нам нужно». А там, глядишь, в нас разглядят людей, а не орков.

Это, конечно, стрёмно. Но других выходов, кажется, просто не остаётся.

)(