|
|
Пишет krylov (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} krylov)@ 2009-04-10 03:03:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Об одной возможной интепретации "Трёх мушкетёров"
Самый непонятный герой в «Трёх Мушкетёрах» - это Рошфор.
В завязке сюжета он играет такую роль, которая обычно даётся главному антагонисту главного героя. Но дальше эти ожидания не оправдываются; Рошфор всё время оказывается, так сказать, на запятках сюжета. Такое впечатление, что автор всё время подыскивает ему какую-нибудь роль, «даёт нагрузку» - и никак не может нагрузить сколько-нибудь убедительно, но и избавиться от него почему-то тоже не может. Рошфор всё время на побегушках – и всё неудачно.
В конце книги граф трижды дерётся на дуэли с д'Артаньяном, всякий раз неудачно – и в конце они мирятся. Что крайне странно, учитывая инфантильный характер д'Артаньяна, не умеющего прощать; впрочем, быть может, потом он всё-таки несколько повзрослел – но вряд ли.
Есть, правда, одно объяснение. На самом деле Рошфор убил молодого гасконца ещё тогда, при первой же. Причём, конечно же, сам он мараться не стал – юнца зарезал хозяин гостиницы, куда отволокли избитого гасконца, лежащего без сознания.
Вот как это было - прямо по тексту романа:
Понятно, что фраза насчёт совести и «он мне мешает» означает «не хочу марать руки, избавьтесь от него, я заплачу».
Что и было исполнено. Желание большого господина, подкреплённое небольшой суммой денег – закон. Жизнь провинциального дурачка в те времена стоила недорого.
Ну а весь последующий текст романа, точнее, даже всех трёх романов – это предсмертный бред умирающего д'Артаньяна.
Бред составлен из обрывков отцовских рассказов о Париже, собственных мечтаний (в которых он, разумеется, себя видит лихим бретёром, добрым товарищем и покорителем женских сердец – впрочем, товарищество его пока волнует больше), а также доходящих до провинции слухов о роскоши двора, придворных интригах и происшествиях. С такими невозможными персонажами, как благородный злодей Ришелье, роковые красотки, одновремено доступные и неприступные, ну и совершенно фантастические Атос, Портос и Арамис, идеальные старшие братья – читай, духовные родственники Карлсона.
Кстати, между книгами – «двадцать лет спустя», «десять лет спустя» - ничего нет. Это провалы, лишённые событий: просто один кусок бреда прерывается другим. В самом конце, на последних секундах жизни юноша даже успевает вымечтать себе маршальский жезл.
Интересно, кстати, что происходило дальше НА САМОМ ДЕЛЕ. Ну, в "реальном", так сказать, мире, где д'Артаньян уже истёк кровью в комнате жены трактирщика, а Рошфор лениво погоняет лошадь, размышляя о том, что сегодня, наверное, будет жарко.
ДОВЕСОК; Альтернативная интерпретация, ничуть не менее убедительная.
)(
Самый непонятный герой в «Трёх Мушкетёрах» - это Рошфор.
В завязке сюжета он играет такую роль, которая обычно даётся главному антагонисту главного героя. Но дальше эти ожидания не оправдываются; Рошфор всё время оказывается, так сказать, на запятках сюжета. Такое впечатление, что автор всё время подыскивает ему какую-нибудь роль, «даёт нагрузку» - и никак не может нагрузить сколько-нибудь убедительно, но и избавиться от него почему-то тоже не может. Рошфор всё время на побегушках – и всё неудачно.
В конце книги граф трижды дерётся на дуэли с д'Артаньяном, всякий раз неудачно – и в конце они мирятся. Что крайне странно, учитывая инфантильный характер д'Артаньяна, не умеющего прощать; впрочем, быть может, потом он всё-таки несколько повзрослел – но вряд ли.
Есть, правда, одно объяснение. На самом деле Рошфор убил молодого гасконца ещё тогда, при первой же. Причём, конечно же, сам он мараться не стал – юнца зарезал хозяин гостиницы, куда отволокли избитого гасконца, лежащего без сознания.
Вот как это было - прямо по тексту романа:
Отойдя от окна, о косяк которого он до сих пор опирался, он озабоченно нахмурил брови.
- Дьявол! - процедил он сквозь зубы. - Неужели Тревиль подослал ко мне этого гасконца? Уж очень он молод! Но удар шпагой - это удар шпагой, каков бы ни был возраст того, кто его нанесет. А мальчишка внушает меньше опасений. Случается, что мелкое препятствие может помешать достижению великой цели.
Незнакомец на несколько минут задумался.
- Послушайте, хозяин! - сказал он наконец. - Не возьметесь ли вы избавить меня от этого сумасброда? Убить его мне не позволяет совесть, а между тем... - на лице его появилось выражение холодной жестокости, - а между тем он мешает мне. Где он сейчас?
- В комнате моей жены, во втором этаже. Ему делают перевязку. - Вещи и сумка при нем? Он не снял камзола? - И камзол и сумка остались внизу, на кухне. Но раз этот юный сумасброд вам мешает...
- Разумеется, мешает. Он создает в вашей гостинице суматоху, которая беспокоит порядочных людей... Отправляйтесь к себе, приготовьте мне счет и предупредите моего слугу.
Понятно, что фраза насчёт совести и «он мне мешает» означает «не хочу марать руки, избавьтесь от него, я заплачу».
Что и было исполнено. Желание большого господина, подкреплённое небольшой суммой денег – закон. Жизнь провинциального дурачка в те времена стоила недорого.
Ну а весь последующий текст романа, точнее, даже всех трёх романов – это предсмертный бред умирающего д'Артаньяна.
Бред составлен из обрывков отцовских рассказов о Париже, собственных мечтаний (в которых он, разумеется, себя видит лихим бретёром, добрым товарищем и покорителем женских сердец – впрочем, товарищество его пока волнует больше), а также доходящих до провинции слухов о роскоши двора, придворных интригах и происшествиях. С такими невозможными персонажами, как благородный злодей Ришелье, роковые красотки, одновремено доступные и неприступные, ну и совершенно фантастические Атос, Портос и Арамис, идеальные старшие братья – читай, духовные родственники Карлсона.
Кстати, между книгами – «двадцать лет спустя», «десять лет спустя» - ничего нет. Это провалы, лишённые событий: просто один кусок бреда прерывается другим. В самом конце, на последних секундах жизни юноша даже успевает вымечтать себе маршальский жезл.
Интересно, кстати, что происходило дальше НА САМОМ ДЕЛЕ. Ну, в "реальном", так сказать, мире, где д'Артаньян уже истёк кровью в комнате жены трактирщика, а Рошфор лениво погоняет лошадь, размышляя о том, что сегодня, наверное, будет жарко.
ДОВЕСОК; Альтернативная интерпретация, ничуть не менее убедительная.
)(
