Я знаю сколько лет Штокбанту. Более того, знаю, что он - ветеран и замечательный мастер.
История-то не про монстра охранника, не пустившего колясочника в клуб из соображений общественной "эстетики", а про "лучшие намерения", которые никак не подразумевают доверия взрослому, ведущему своего "не совсем такого" ребёнка на спектакль.

Даже ветеран войны не знает ничего про чужого ребенка и его опыт поведения и восприятия. Но при этом почему-то может ограничить возможности человеку с и так ограниченными возможностями.

И он - в своём праве.

Тем более что он вполне справедливо опасается, что больной ребёнок (именно больной, а не "с ограниченными возможностями") будет мешать людям здоровым.

по-моему гораздо важнее то что здорове дети могли мешать больному

Это не "гораздо важнее", потому как сей ребёнок, увы, мог потенциально испортить удовольствие от спектакля гораздо большему числу людей, так что по совокупности.

И в то же время я соврешенно согласен, что такой поход "в общество" для больного аутизмом и ДЦП также форма издевательства над ними, ибо сама суть их заболевания такова, что больному в силу его плохой социализации мучительно находиться в незнакомой обстановке в окружении большого количества людей.

И будет неправ, разумеется.
Но теперь возникает второй вопрос: ответная реакция.
Заслуживает ли ветеран войны даже будучи неправым такой волны народного гнева?
И не по-другому бы звучала исходная история, если бы вместо "волшебный мужчина" было написано "старый человек со своими тараканами"?

Немного по-другому. Потому что старый да малый - в одной весовой категории, да. Но принципиально это ничего не меняет. Хейн права - это история про "благие намерения". Сетевое линчевание с оглашением реальных имен - оно жутко, но сама идея, увы, доходит лучше в таких случаях.

"Старый человек", даже "старый, прекрасный мастер" было бы, конечно, лучше, чем "волшебный мужчина".

А вот "со своими тараканами" - не соглашусь. С общими здешними тараканами, выращенными, выпестованными и запущенными в наш мир отнюдь не им. Но, к огромному сожалению, и благодаря лично ему, продолжающими жить, плодиться и развиваться. Что, кстати, очень видно из комментариев к Вашей записи.

Из комментариев одного комментатора, замечу.
Безусловно, проблема существует, разница в отношении к инвалидам в Германии и России более чем заметна.
Но продолжаю утверждать, что мишень для излияния народного гнева выбрана весьма неудачна.

Нда...
Как следует (следовало до того...) подумав, со стыдом замечу, что для меня мишень как раз более, чем прекрасная. А это большое искушение, иметь прекрасную мишень...

Тема отношения к инвалидам - моя (так уж получилось, что я с ними работала, участвовала в создании одной из первых интеграционных школ и пр., и пр.).

Отношение к ним у нас выпестовано государством и продолжает лелеиться всеми доступными способами.

При этом невозможно ничего ни сказать, ни донести, так, чтобы оно было услышано, не персонифицировав отношение.

И тут, конечно, в тысячу раз лучшей персоной будет не дремучий охранник, которому приказ сверху вышел, а вполне себе приличный человек, как бы сам принимающий решения, и даже не замечающий всей их гадости и недопустимости для нормального общества, просто потому, что они в мейнстриме (в обществе, не имеющем нормы).

И охраник, и он - просто "хорошие ученики", даже не "первые". Но у охранника нет внутренних резервов быть другим. У него - есть. Хотя бы знание истории вопроса (фашистская Германия, истребление ненормальных; послевоенная Россия - резервации для калек).

И тут - да - старик - стыдная мишень; старик - лучшая мишень. И что с этим делать, я не знаю.

Я, действительно, не знаю, что с этим делать. Но и молчать тут как-то невозможно.