Свобода как феномен
На телеканале ТВ Центр есть замечательно откровенная передача «Временно доступен». Её суть состоит в том, что между собою разговаривают три человека, по-настоящему откровенно разговаривают.
В последний раз там говорились такие вещи:

Дибров:
«Истины нет ни там, ни сям. Она всегда где-то посередине».

Ганапольский:
«Люди стали нуждаться в духовности, которую не может дать церковь. В такой, которую нам может дать интеллигенция: писатели, поэты, художники».

Венедиктов:
«Человек таков, что не может не предавать, предательство в его природе... Вот я в Бога не верю... Когда восьмилетний сын у меня спрашивает, я отвечаю, что не бывает чёрного и белого, что мир это очень сложная штука...»

Давайте после этого ответим на вопрос «Что такое свобода слова?»
Ведь самыми ярыми её добытчиками в своё время в нашей стране, а если посмотреть на всеобщую, на всемирную историю – то и самыми ярыми её требователями всегда и везде, были именно вот такие господа. Точно такие, как названные. Даже внешне похожие.
Чтобы понять, что это, интересно задуматься, а есть ли такая «свобода» в мире идеальном. И тут надо обязательно сказать, что в нашей собственной-то жизни это только и может быть единственною целью – достижение хотя бы отчасти, хотя бы в каком-то мизерном количестве, соответствия идеальному состоянию.
Так вот в идеальной реальности ничего такого, что стоит за этим определением, «свобода слова», быть не может.
Почему?

Потому что такая свобода по определению подразумевает существование, точнее равноправное сосуществование, взаимоисключающих, или просто несовпадающих вещей. Подчеркну – равноправное. Это обязательное, непременное условие. Для такого условия в современном мире каких-нибудь 100-150 лет назад было придумано слово «релятивизм».
Самое простое и понятное его, этого слова-термина, определение такое:

Философское идеалистическое учение, отрицающее возможность объективного познания и существование абсолютных истин и считающее все знания относительными.

Свобода слова уместна только при том, что мы признаём, принимаем за аксиому именно вот этот самый релятивизм. Ведь если точно знать, что есть правда (а она, безусловно, есть) и что ей противостоящее (и противостоящее, безусловно, существует) является дрянью, которая не нужна никому из людей, ведь это ничто иное как ложь – зачем же тогда нужна свобода высказывать то, что единственной правде противостоит?
А свобода может быть нужной только для этого.

Ведь не нужна же нам свобода слова, чтобы говорить саму правду!

Говорить правду – это закон жизни, это естественная потребность и, скажем так, главный принцип существования этого явления: человек. А оговаривать эту потребность какою-то особенною свободой – значит просто профанировать естественный ход вещей.
Так, нужна ли человеку специальная свобода, чтобы, скажем, рожать детей или смотреть на солнце?

Здесь мне могут возразить, что бывает так, что людей действительно лишают, пытаются лишить, именно этого, какого-то самого естественного их предназначения. Но в этом случае мы имеем дело просто с торжеством зла. А когда это есть, нам должно уничтожить зло и восстановить – не свободу (скажем, говорить правду), которая, как сказано, естественна и не требует особенного подтверждения своих прав – а справедливость.
Восстановить справедливость и уничтожить зло, т.е. ложь.

А когда торжествует справедливость, а ложь низвержена, какой смысл говорить о какой бы то ни было свободе?

Чтобы было понятней, давайте говорить предметно.
Главная правда, которая существует в мире, говорит нам, что Бог есть.
Нужна ли для её существования всё та же свобода слова?
Нет. Истина не нуждается в этом. А когда её пытаются уничтожить, нужно бороться за неё. Чтобы восстановить справедливость. А не для того, чтобы дать ей то, что и так является её безусловным признаком.

Вот поэтому нельзя не признать, что специально оговариваемая свобода требуется только для утверждения противного правде.
А когда мы даём эту свободу, мы делаем единственное:
способствуем такому утверждению, а возможно даже и торжеству зла.
Вопрос тогда остаётся только один – осознанно ли мы это делаем, т.е. сознательно ли мы утверждаем зло, или из-за какой-то непостижимой собственной глупости (которая, к слову, никаким оправданием нам быть не может).

Интересно, что происхождение этой идеи, идеи утверждения среди людей этой самой «свободы слова», не может являться какою-то особенною тайной.
Если единственная правда – это Бог, а имя Бога – Иисус Христос, нетрудно понять, кому именно понадобилась специальная свобода для того, чтобы иметь возможность утверждать что-то другое.

Вот именно это и видим мы в многочисленнейших примерах торжества «свободы слова» в современном нам мире, и в частности в примере с тремя господами, выступающими в замечательно откровенной передаче «Временно доступен», доступной на русском телеканале ТВ Центр.

Выступающими, повторюсь, откровенно донельзя, чему и удивляться-то пожалуй что невозможно – что же им ещё остаётся, когда цель достигнута, когда так долго вожделенная свобода наконец в их руках.
Когда наконец-таки получена свобода для утверждения избранного.