как боженька смолвил

В связи с очередным обострением у уволенного за профнепригодность ассистента на кафедре политологии третьеразрядного американского вуза М.Филиппова, я задушил кошку Лушку.
На любую попытку просто честно и беспристрастно - с фактами в руках, опираясь не на слова анонимной хунты, а на ее дела - разобраться в том, что происходит на Тифаретнике, кошка Лушка с человечками-педерастами - эта домашняя сволочь, совершенно никчемная, непопулярная и живущая на мои подачки, потому что работать не умеет - отвечает одно: "Саид Гафуров - нахуй".
Так дурочка Лушка с выблядками Дашки Митиной и не поняли, что состоявшиеся люди НИКОГДА хунту не отпускают. Впрочем, откуда тифаретному хомячью разбираться в правилах состоявшихся людей?... До чего ж все-таки зловонный мирок у тифаретных хомячков! Даже со стороны на него смотреть омерзительно, а они же в нём живут....
Самое жуткое, что это их сознательный выбор. Правда, они его делают в молодости...
Кошка Лушка отчего-то не верила, что я могу ей больно сделать. Даже когда я тщательно прицеливлся, чтобы ей щелбан по носу дать. Доверчиво мой палец нюхала и на меня смотрела.
Не, ну как такую не щелбанить!!!
Притом я ей много раз и на хвост наступал, и спотыкался об нее. (Правильно говорят, что джентльмен это тот, кто, споткнувшись о кошку, называет ее кошкой).
Но не боялась меня совершенно. Просто не верила, что я ей могу зло сделать.
Сидела у меня на кресле, сердито на меня ворчала и ругала меня за что-то. так прям и говорила гнусавым голосом: Мяу, бесхвостый, мяу тебе, мяу и еще раз мяу!
Сегодня посмотрели с человечками кино про большую обезьяну Конга, побеждающего гигантских ящеров и вертолёты милитаристов.
Очень высоко человечки кино оценили - и жизненно, и актуально и кошек нет вообще ни разу.
Тут меня и накрыло, припомнил все гадости от кошки Лушки. Я очнулся, когда уже всё. Пытался реанимировать, но уже всё. ВООБЩЕ ВСЁ. Очень доволен собой.
Убить кошку - искусство политическое. Такого ещё никогда не испытывал.
Я выпил водки сколько было, и ещё бы выпил. Проходит жизнь, быстро проходит, и будет, будет у них чувство горечи за бесцельно потраченную на прозябание жизнь на фоне красивой и осмысленной жизни состоявшихся людей.
Надо быть большим мастером слова, чтобы в рецензии на постановку чудесной оперы Моцарта вполне органично смотрелось бы выражение "сдохни, Лушка"! Не зря мне Дашка Митина говорила, что боится меня, гневливости моей.
Подумалось, что мне по душе быть частью империи зла, вызывающей ужас у блядских комсомолок одним фактом своего существования.
Даже жаль, что это не совсем так. Интересно, а что лев в зоопарке про местных кошек думает?
К Лушке я не чувствую никакой жалости, и мы тоже далеко не идеальны. Мы просто свободнее, лучше, менее двуличны и лицемерны. Не нужно забывать, что сравнение с западниками трудно не выиграть. А так - и мы далеки от идеала..
И все-таки нас любят, а американцев ненавидят. При всех наших ошибках. Буду на тифаретнике всю ночь. Утром я вынужден принимать те или иные выводы.

Два математика шли домой с двумя черными мешками говна. Им надо было переходить через железную дорогу. Они думали, что машина далеко, взлезли на насыпь и пошли через рельсы. Вдруг зашумела машина. Математик Калоедин pobezhal nazad, а бородатый математик Мойша перебежал через дорогу. Математик Калоедин zakrichal бородатому: Nye hodi nazad! Но машина была так близко и так громко шумела, что бородатый математик не расслышал; он подумал, что ему велят бежать назад. Он побежал назад через рельсы, споткнулся, выронил говно и стал подбирать его. Машина уже была близко, и машинист Лейбов свистел в хуй что было силы. Математик Калоедин krichal: Bros' govno!, а математик Мойша думал, что ему велят собрать говно, и ползал по дороге. Машинист Лейбов был очень глупый и не мог удержать машины. Он свистал в хуй изо всех сил и наехал на математика. Математик Калоедин krichal и plakal. Все проезжающие смотрели из окон вагонов, а кондуктор Вениамин побежал на конец поезда, чтобы видеть, что сделалось с математиком. Когда поезд прошел, все увидали, что математик лежит между рельсами головой вниз, ест говно и смеется. Потом, когда поезд уже отъехал далеко, математик Мойша поднял голову, вскочил на колени, собрал говно и побежал к коллеге. Так я впервые увидел математика Вербицкого.

>одно и то же мамбо-джамбо про kaloedina с мешками говна

Руки прочь от шедевра русской словесности!

пора валить тех, кто говорит пора валить