[Recent Entries][Archive][Friends][User Info]
| August 25th, 2005 | ||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 12:09 pm [Link] |     В “Компьютерре” вышла моя статья об июльском голосовании в Европарламенте, зарубившем директиву о софтверных патентов. Вывешиваю ее и здесь. Это исходный вариант, как я его написал. От опубликованного в КТ отличается крошечной стилистической правкой и одним дополнительным абзацем, являющимся личным наездом. Европа без софтверных патентов.6 июля сего, 2005 года, Европарламент 648 голосами против 14-и во втором чтении отклонил направленный ему на утверждение Евросоветом проект “Директивы о патентовании компьютерно-реализованных изобретений”, ставшей за последний год более известной как “директива о софтверных патентах”. Это стало первым в европейской истории случаем, когда Европарламент (единственный выборный орган Европейского союза) решительно отказал в своей подписи закону, представленным ему Еврокомиссией и Евросоветом. Длившаяся почти пять лет попытка легализации софтверных патентов в Европе потерпела поражение. О том, что такое софтверные патенты, существует множество разнообразных объяснений и определений, одно другого невразумительнее. Добавим к ним еще одно. Тенденциозное, разумеется, - других здесь просто не бывает. Начнем с того, чем софтверные патенты не являются (но многим представляются). Прежде всего, софтверные патенты не имеют никакого отношения к режиму охраны результатов труда программистов - программному коду. Это - епархия авторского права (копирайта). Лет 25-30 назад между правоведами и впрямь шли споры, следует ли строить законодательный режим для компьютерных программ по аналогии с патентным правом в части промышленных образцов, или же по образцу авторского права. Но споры эти давно закончены. Компьютерные программы повсеместно признаются объектами именно авторского права и даже отнесены к их конкретному виду - литературным произведениям. Не следует также думать, что софтверные патенты есть нечто, связанное исключительно с компьютерной техникой. На самом деле “софтверными” эти патенты называются в основном по имени своих противников. Именно разработчики софта - исторически первые в новейшую эпоху наиболее активные и организованные противники софтверных патентов. Само же явление можно обнаружить везде, от микроэлектроники до фармацевтики. Речь, собственно, о пределах патентования. В конце XIX века, когда складывалась система патентного права, международным патентным конгрессом было постановлено и затем стало общепринятым, что патенты выдаются только на изобретения в области техники, производящиеся или применяемые в промышленном производстве. Помимо соображений идеологического плана тут были и вполне практические резоны. Только в этой области существующая патентная система не вступает в противоречие с логикой нашей жизни, только здесь абстрактные конструкции патентного права приобретают физический смысл. Первоначальный период истории патентов изобилует ситуациями, когда патенты выдавались на что угодно - и печальными или курьезными последствиями. Вопрос уже не о справедливости или целесообразности патентов на непромышленные новшества, а об их противоречивости и несовместимости с прочими установлениями нашей жизни. В подкрепление общего правила был составлен список “пограничных” непатентуемых сущностей, который постепенно пополнялся. Согласно статье 52 Европейской Патентной Конвенции не должны выдаваться патенты на научные открытия, научные теории, математические методы; эстетические (художественные) творения; схемы, правила и методы интеллектуальной деятельности, игр и бизнеса; программы для компьютеров; представление информации; методы лечения и диагностики человека и животных; растения и животные; биологические процессы воспроизводства растений и животных (кроме микробиологии). С распространением программируемых компьютеров применение многого из вышеперечисленного стало возможным почти без участия человека. И вопрос о границах патентования приобрел новую актуальность. Незаконность патента на какой-нибудь новый метод параллельных вычислений достаточно очевидна, если это инструкция для бригады расчетчиков с арифмометрами. И гораздо менее очевидна, если речь идет об управляющей программе для железного ящика с микросхемами, возможно даже - защитой в ПЗУ. Одновременно, с переводом большей части материального производства в страны третьего мира, для жителей метрополий разница между словами “промышленность” и “бизнес” становится все менее понятной. И патентные ведомства разных стран все более и более свободно стали выдавать “софтверные патенты”, предоставляющие заявителю в конечном счете исключительное право на применение тех или иных алгоритмов, способов программирования, представления данных в программе, ведения бизнеса с использованием компьютеров и компьютерных сетей или организации человеко-машинного интерфейса. Обычно при этом используется маловразумительный “патентный” жаргон и разного рода маскирующие приемы. Наиболее известный из них - описание изобретение в качестве некоего абстрактного “устройства”, при ближайшем рассмотрении оказывающегося обычным компьютером с запущенной на нем программой. Или же - в качестве “процесса” выполнения программы на компьютере. Первый в мире софтверный патент был выдан, как говорят, в 1962 году фирме British Telecom, но в систему это впервые вошло в середине 1980-х в США. В данном случае конфликт завязался вокруг Европейской Патентной Конвенции (EPC), и даже более узко - по поводу ее статьи 52, устанавливающей предмет и границы патентования. В отличие от копирайта, где авторские права граждан одной страны признаются всеми другими странами - участниками всемирной Бернской Конвенции автоматически, патентное право обычно предполагает, что заявку на патент в каждой стране нужно подавать отдельно. EPC (подписана в 1974, первый патент выдан в 1978), однако, создает особую организацию - Европейский Патентный Офис (EPO), для выдачи специальных “европейских” патентов, действительных на территории сразу нескольких (или сразу всех) государств Евросоюза (и некоторых других). Будучи выданными, европейские патенты применяются наряду с национальными патентами стран-участниц Конвенции. Первые софтверные патенты были выданы EPO в 1986 году, в то же время, когда их выдача в США приняла массовый характер. Впрочем, это были скорее единичные случаи. Массовая и систематическая их раздача началась с 1996-1997 годах, причем заявителями в большинстве случаев были крупные американские и японские корпорации. Однако, в отличии от североамериканского PTO, поддержки национальных судов EPO не получил. До сего момента ни один софтверный патент не был подтвержден в суде какого-либо европейского государства. Однако при этом EPO создал изрядное количество псевдопрецедентов внутри себя самого в виде решений Аппеляционной Палаты ЕРО. Была изобретена специальная теория, согласно которой EPC запрещает патентование алгоритмов только “как таковых” (as such), как абстрактных платоновских идей. Если же в патентной формуле указан какой-то дополнительный элемент, хотя бы и совершенно тривиальный, или же упомянут “технический эффект”, происходящий от использования алгоритма, то ограничения статьи 52 EPC на нее более не распространяются. Примерно в это же время в патентных кругах, то есть в аппарате EPO, среди патентных поверенных и в национальных патентных ведомствах стали появляться проекты реформирования Европейской Патентной Конвенции, которые бы исключали все ограничения на патентоспособность, по американскому образцу. Результатом их стала неудачная (из-за протестов общественности) попытка изменения текста EPC в августе 2000 года. Тогда же возник и эвфемизм “компьютерно-реализованное изобретение” (computer-implemented invention). В 2002 году Директорат Европейской Комиссии по внутреннему рынку (DG Markt) выпустил “предложение 2002/0047” о Директиве о патентовании компьютерно-реализованных изобретений. Целью директивы были заявлены “гармонизация патентных законов и прояснение судебной практики”. Негармоничность законов и судебной практики состояла примерно в том, что в некоторых государствах суды уже признавали софтверные патенты от EPO незаконными, а в других - таких дел по существу еще не рассматривалось, так что теоретически оставалась возможность их признания. Содержанием директивы была легализация софтверных патентов с одним единственным ограничением - результат работы программы должен иметь некий “технический эффект”. Неожиданно проект легализации софтверных патентов вызвал недовольство публики, ранее считавшейся совершенно аполитичной. Начало протестам положили европейское отделение Free Software Foundation (FSF) и альянс Eurolinux (он объединяет европейские компании, работающие на рынке Linux), запустив полномасштабную политическую акцию, с пикетами и демонстрациями, расклейкой листовок и “письмами в редакцию”. Постепенно за ними потянулось множество организаций, уже не связанных со свободным софтом и ОС Linux, а выступающих исключительно против софтверных патентов, вплоть до Партии зеленых. Надо сказать, что чиновников такая активность весьма шокировала. По их понятиям, европейская политика заключается в сложных и тонких дипломатических комбинациях, переговорах и союзах, взаимных уступках и договоренностях. Директива о софтверных патентах была для них разменной монетой. Принципиальное и публичное, в вульгарном американском стиле, выражение своей позиции и своих требований по поводу готовящейся Евродирективы, по их представлениям, не только неуместно, но и прямо-таки неприлично. Представители Еврокомиссии неоднократно жаловались на засилье хамских и некультурных (по их мнению) “лоббистов”. В сентябре 2003 года Европарламент на пленарном заседании принял этот законопроект. Однако, с поправками. Рассмотрение законопроекта продолжалось два дня, и за это время было внесено 120 поправок, из которых принято 78. Директива была фактически переписана заново - в прямо противоположном духе. Вместо ползучей их легализации под успокаивающими формулировками, она теперь наоборот решительно подчеркивала их недопустимость. Другие значительные изменения включали в себя: определение “технического характера” изобретения, которое проводило различие между абстрактной обработкой информации с одной стороны и управлением физическими процессами с другой; требование, чтобы никакие патенты не могли препятствовать обеспечению взаимодействия между компьютерными системами. Следующим шагом было рассмотрение директивы в Европейском Совете. 18 мая 2004 появился некий “компромиссный вариант”, подготовленный теми же самыми чиновниками Еврокомиссии, что писали и первоначальный текст законопроекта. Вопреки названию, это было еще более радикальное устранение всех ограничений на выдачу софтверных патентов, чем раньше. Официально это рассматривалось как “предварительная” и “консультативная” позиция Евросовета. Однако чем дальше шло обсуждение, тем меньше членов Евросовета готовы были подписаться под этим текстом. Против софтверных патентов выступили вновь присоединившиеся Польша, Венгрия и Латвия. Парламенты Бельгии и Нидерландов потребовали от своих министров - чего с ними раньше никогда не случалось - голосовать против “компромиссного” текста. Дания и Испания были против него с самого начала. К весне 2005 года за “компромиссным” текстом большинства в Евросоюзе уже не набиралось. 24 февраля 2005 года Европарламент предложил Евросовету и Еврокомиссии начать рассмотрение директивы заново. Однако, вместо этого, 7 марта представитель Люксембурга, председательствующий в это время в Евросовете, путем бюрократической ловкости рук объявил “компромиссный” вариант принятым - без фактического голосования, засчитав предварительное голосование (происходившее другим составом и за год до того) за окончательное. Проект директивы пошел обратно в Европарламент на второе чтение, для окончательного утверждения. В этот раз для внесения каких-то поправок Европарламенту требовалось не только относительное, но и абсолютное большинство (без вычета отсутствующих и воздержавшихся). Никакого утверждения, естественно, ожидать не приходилось. Помимо прочего, столь демонстративное игнорирование бюрократическим механизмом Евросоюза воли народных представителей поднимало частный вопрос о патентах на уровень общеевропейского скандала. Варианта, собственно, оставалось два. Либо Европарламент повторит сделанные им в первом чтении поправки, последовательно, пункт за пунктом, настаивая на своем толковании EPC. Либо отклонит директиву в целом. Поначалу все шло к первому варианту. На совещании трех крупнейших фракций Евросоюза, состоявшемся накануне голосования, был даже принят список из 22 поправок, которые следовало внести в проект для приведения его в приемлемое состояние. Но оказалось, что сторонники софтверных патентов тоже считали варианты. Они предпочли остаться совсем без директивы, чем получить директиву в прежнем парламентском духе, и первые внесли предложение об отклонении директивы в целом. Вот так и получилось, что на заседании 6 июля Европарламент голосовал практически единогласно, отклонив “директиву о патентовании компьютерно-реализованных изобретений”. Итак, может показаться, что борьба закончилась вничью. С одной стороны, противникам софтверных патентов удалось предотвратить легализацию их в Европе. С другой - EPO продолжает их выдавать, и ничего вроде не изменилось. Но представим себе, что обстоятельства сложились исключительно благоприятно для противников софтверных патентов, и “парламентская” версия законопроекта, категорически запрещающая софтверные патенты, превратилась бы в Европейскую Директиву. Что бы произошло? Ничего. EPC уже и так их запрещает. Вот только EPO на это наплевать. Было бы два таких закона - плевало бы на два. Проблема в том, что EPO оказался совершенно неподконтролен ни населению стран-участников конвенции, ни их государственным органам, ни даже самому Евросоюзу. А еще проблема - в чрезвычайно терпимом отношении общества к разного рода патентным махинациям. Вот у нас, например, пойманного за руку врача, выдавшего заведомо фальшивую справку об инвалидности, скорее всего, посадят и уж точно - заставят до копейки расплатиться за весь ущерб, нанесенный им обществу и государству. В то же время, скажем, чиновник Роспатента, поставивший на поток выдачу заведомо недействительных патентов, не только не боится тюрьмы - но преподает свое ремесло с кафедры и с жаром защищает в прессе свое исконное и неотъемлемое право грабить общество. Даже самый хороший закон пропадет впустую, если граждане будут бояться или стесняться, или лениться его применять. В этом смысле борьба против “директивы о софтверных патентах” сослужила неплохую службу. Люди перестали воспринимать вопрос о софтверных патентах как нечто узкоспециальное, осознали, что речь идет об их собственных правах. Граждане активнее оспаривают софтверные патенты в судах, а суды - решительнее аннулируют софтверные патенты как таковые, не прячась за процедурные тонкости. Только в июле Высокий Суд Великобритании в двух делах (“Halliburton vs Smith” и “CPFH’s Application”) отказал в признании патентов на том основании что они-таки являются софтверными патентами. К радикальным действиям, впрочем, перешла и противоположная сторона. В момент, когда я пишу эти строки, сайт Фонда за Информационную Инфраструктуру, ffii.org , информационный центр антипатентной коалиции и крупнейшее на Сети собрание относящихся к вопросу документов - более недоступен. Вроде как он был в очередной раз опечатан полицией по иску немецкой фирмы Nutzwerk (в англоязычном мире известной как SaferSurf). Крупный софто-патенто-обладатель и активный участник борьбы за директиву, Nutzwerk получил немало едких характеристик со стороны FFII и теперь один за другим подает на него иски за оскорбления и клевету. Суды последовательно отказывают ему - и тогда он подает идентичный иск в другой германской федеральной земле, надеясь измотать и разорить противника. Мне жалко Hartmut Pilch-а, президента фонда, мне жалко себя, в неподходящий момент оставшегося без важных документов под рукой, но в целом это скорее хороший симптом, ибо показывает возросшую силу и общественный вес антипатентной коалиции. -------------------------- - ПриложениеЕвропейская Патентная Конвенция, статья 52Article 52Patentable inventions(1) European patents shall be granted for any inventions which are susceptible of industrial application, which are new and which involve an inventive step. (2) The following in particular shall not be regarded as inventions within the meaning of paragraph 1: (a) discoveries, scientific theories and mathematical methods; (b) aesthetic creations; (c) schemes, rules and methods for performing mental acts, playing games or doing business, and programs for computers; (d) presentations of information. (3) The provisions of paragraph 2 shall exclude patentability of the subject-matter or activities referred to in that provision only to the extent to which a European patent application or European patent relates to such subject-matter or activities as such. (4) Methods for treatment of the human or animal body by surgery or therapy and diagnostic methods practised on the human or animal body shall not be regarded as inventions which are susceptible of industrial application within the meaning of paragraph 1. This provision shall not apply to products, in particular substances or compositions, for use in any of these methods. | |||||||||||||||||||||||||||
| Comments | ||||||||||||||||||||||||||||
>Вывешиваю ее и здесь. Это исходный вариант, как я его написал. От опубликованного в КТ отличается крошечной стилистической правкой и одним дополнительным абзацем, являющимся личным наездом. Можно было вывесить patch :-) -- Cybem (Reply to this) (Thread) Так идея была вовсе не в том, чтобы кого-то "поправлять". Просто я вообще вывешиваю тексты такого рода. Во первых - чтобы их прочитали в дополнение к подписчикам еще и мои френды. Во вторых - в расчете на комментарии. (Reply to this) (Parent)
Хорошая статья. Как всегда. :-) Мне, правда, хотелось бы видеть статью о вреде софтверных патентов для пользователей и программистов. Здесь эта тема не раскрыта. От опубликованного в КТ отличается крошечной стилистической правкой и одним дополнительным абзацем, являющимся личным наездом. Дорогой друг, ты про какой абзац? 8) Если про чиновника Роспатента, то он там русским по белому напечатан, разве что ссылки нет. Забрала сегодня твой гонорар и много-много авторских экземпляров. Нашла в предыдущей статье одну грамматическую ошибку и штук 5 стилистических. (Лучше бы я их в своей газете искала). А вообще - хороший журнал, хорошие статьи. С чем тебя и поздравляю. Я те только что отправила письмо, оно дошло? А то на меня сервер ругнулся, беспокоюсь. (Reply to this) (Thread)
>>Компьютерные программы повсеместно признаются объектами именно авторского права и даже отнесены к их конкретному виду - литературным произведениям. А везде это где? В Россиия только). В США патенты на ПО выдаются вообще без проблем, в Европпе есть разьясннеие от 2010 года, которое говорит о том, что патентовать нельзя прокрамму "как таковую" а способ, заложенный в программу очень даже можно. Это только в России ситуация как лет 30 назад в других странах, когда программа и литературное произведение это одно и то-же, но это признак отсталости, как мне кажется. | ||||||||||||||||||||||||||||
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}
![[info]](http://lj.rossia.org/img/openid-profile.gif){kind=small}
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif){kind=small}