Тут, я гляжу, все выкладывают тезисы своих докладов на конференцию по свободному софту в Обнинске. Дай, думаю, и я выложу. Тем более что они же составляют содержание давно обещанного постинга про недостатки GPL3.

В Обнинск я, надеюсь (тьфу-тьфу-тьфу) приехать с более развернутым изложением всего этого, плюс - пачкой частных замечаний. Поэтому сразу обьявляю - ищу добровольца-переводчика на английский, чтобы послать мое брюзжание в FSF. Знакомого с темой. Читаю-то я по американски более-менее, но мои попытки изьясняться на нем, по свидетельству сторонних наблюдателей - ужасны.

Проект GPLv3 и российское законодательство - возможные конфликты

Проект третьей версии GPL, опубликованный FSF в начале этого года имеет, по видимому, гораздо больше сложностей с российским законодательством российскими обычаями, чем действующая вторая версия.

Хочу сразу подчеркнуть, что все нижеперечисленные проблемы все же не настолько серьезны, чтобы сделать использование GPLv3 в России даже и в нынешнем виде невозможным или всерьез опасным. Русское гражданское право достаточно гибко и разумно, чтобы быть в состоянии простить - и фактически регулярно прощать - и куда более грубые огрехи. Однако это все же требует некоторой доброй воли со стороны судей и в некоторых специальных ситуациях лицензия может не сработать как ожидалось. Кроме того, части проблем, имеющихся уже в GPL2 также можно избежать.

Проблемы можно разделить на следующие группы.

• Несоблюдение формы авторского договора
• Чрезмерная подстройка под софтверно-патентный режим.
• Разница в правовой концепции Интернета в европейском и американском праве.
• Гослицензирование видов деятельности.

Форма договора

Самое важное и самое простое. Ст. 31 ЗоАП требует упоминания в авторском договоре ряда существенных условий. Отсутствие их может, теоретически, может послужить основанием для признания авторского договора ничтожным. Уже в GPL2 эти условия были явно прописаны не полностью, кое что приходилось домысливать по контексту.

В GPL3 они еще более покорежены. Так, ЗоАП требует указывать размер авторского вознаграждения, а ГК предписывает считать любой договор по умолчанию возмездным. Однако из GPL3 было выброшено упоминание о безвозмездном характере передачи авторских прав.

Более того, в пункте 9 GPL3 вообще заявляется, что GPL-де не является договором. Ввиду очевидной нелепости подобного утверждения в любой юрисдикции кроме некоторых (далеко не всех) штатов США, последствия его совершенно непредсказуемы.

Софтверные патенты

С ними вопрос не столько юридический, сколько, так сказать, принципиальный, и выражается он в известной поговорке ‘’Не буди лихо, пока оно тихо’‘. Софтверные патенты в России пока запрещены законом. Но - софтверные патенты никогда и нигде законом и не разрешались явно. Их легализация везде происходила путем накопления все более нелепых интерпретаций, толкований, прецедентов и обычаев. Россия уже сделала ряд шагов по этому пути. Еще ни один софтверный патент не был подтвержден в суде (хотя в ряде случаев до этого оставалось совсем немного), но известен целый ряд случаев когда разного рода жулики благополучно получали их.

Язык GPL3, в ряде мест ссылающийся на софтверные патенты как на неоспоримую данность, может послужить нам плохую службу, способствуя их легализации в России. И не одних патентов. В качестве примера можно привести неоднократно поминаемое в GPL3 ’‘permission to run program’‘. Авторское право не знает такого permission, запуск не относится к числу исключительных авторских прав, и его появление в GPL3 связано исключительно с интеграцией туда патентной лицензии. Объяснять людям, что какую-то часть GPL можно и нужно игнорировать, поскольку она ссылается на несуществующие у нас сущности - будет весьма нетривиальным занятием.

Интернет

В части, регламентирующей распространение лицензируемой программы через Интернет ($6d), GPL3 существеннейшим образом опирается на популярную в в США (но и там, сколь мне известно, неединственную) юридическую теорию, представляющую передачу по цифровым сетям в качестве серии копирований, осуществляемых отправителем, получателем, промежуточными провайдерами и т.п. Теория эта приятна сердцу адвокатов копирайт-картелей, но за пределами США не употребляется. В странах с более вменяемой юридической системой (в том числе и в РФ) передача по интернету рассматривается как род вещания, подобного эфирному и кабельному вещанию.

Чтобы еще более запутать ситуацию, напомню, что с сентября в российском ЗоАП появляется новое исключительное право ’‘доведение до всеобщего сведения’‘, по декларированному намерению законодателя означающее именно распространение через Интернет, но по юридической технике имеющее мало с ним общего. Предсказываю, что это новое право породит многолетнюю неразбериху.

Иными словами, распространение способами, включающими распространение по Интернету следовало бы описывать в возможно более общей форме и не закладываться на их конкретную юридическую интерпретацию.

Гослицензирование

$12 GPL3 требует чтобы лицензиат отказался от распространения программы, если он, по каким-либо причинам, не в состоянии передать получателям копий все права, зафиксированные в лицензии. Возникает вопрос - относится ли это требование также и к ситуациям, связанным с государственным лицензированием определенных видов деятельности, в частности криптографии? Окончательного ответа у меня пока нет, но общем - очень похоже на то. И в таком случае GPL-лицензированные криптографические, медицинские и другие подобные программы оказываются в РФ на птичьих правах.

Эта проблема до определенной степени присутствует уже в GPL2, но в GPL3 это требование расширено.