Дорогой Николай!

Слухи о твоей помолвке на Светочке, как ты и предполагал, ошеломили меня. Трудно описать всю гамму чувств которую вызвало у меня твое письмо.

Ведь еще недавно мы в бессонные ночи за вином и самокрутками клялись друг другу в вечной дружбе и вечном поиске Истины. Мы свысока смотрели на "обычных" людей, не замечавших что их ведут по узкой тропинке между бездонной пропастью отчаяния и сияющими пиками совершенства, тропинке, конец которой всем известен. Семейные узы казались упряжью, смысл жизни в которой заключался в том чтобы тянуть изо всех сил в постоянном страхе удара хлыстом.

Конечно, это был наивный максимализм юности. Ночи одинокой экзальтации не помогают осознать Истину, а лишь приближают бездну сумасшествия. Нет ничего аморального в том что ты решил разделить хлеб, крышу над головой и ложе с дорогим для тебя человеком. Так что, в моих чувствах не было и тени презрения к твоему выбору.

Не было там и зависти. Наши пути слишком сильно разошлись, чтобы примерять на себя одежду друг друга. У тебя есть работа в страховом обществе, апартаменты и лимузин. Я же коротаю вечера в шумных тавернах Константинополя, Калькутты и Шанхая, каждый раз придумывая себе новое имя и новую биографию. У меня не было прошлого, не будет будущего и нет иллюзии что на судьбу человека можно повесить ценник со стоимостью.

О том что я рад за тебя и за Светочку, я надеюсь, писать не надо. Хочу лишь признаться, почему у меня с плеч свалился пресловутый камень, когда я прочитал твое письмо. Еще со школьной скамьи меня терзали смутные подозрения относительно тебя... Подозрения пикантного свойства... Мне казалось что ты страдал от каких-то девиаций, которых ты всеми силами старался подавить... не допустить потери мужской чести... Ты не представляешь, как я рад что все это оказалось пустыми страхами!

Еще раз хочу пожелать тебе и Светочке счастья, здоровья и Любви и надеюсь, что дороги наши еще когда-нибудь пересекутся на этом маленьком шарике под названием Земля!

Артем,
Калькутта,
двадцать девятое марта третьего года