mbla's Journal

Atiq Rahimi. Terre et cendres. (Земля и пепел)
Я впервые в жизни прочитала афганскую книжку.

Автор живёт во Франции, и переводчица. думаю, что очень хорошая, тоже. В предисловии переводчица называет автора молодым и при этом говорит, что он во Франции с 85-го года. Я удивилась, посмотрела на книжку внимательней и увидела, что она издана в 2000-м, и что с тех пор Рахими выпустил ещё три книги.

Мне подарил эту книгу заботящийся о моём просвещении

the_bliu_rabbit@lj.

Восточные книги мне читать трудно, самая простая речь кажется цветистой, не возникает истинной эмпатии - гляжу через толстое мутноватое стекло.

У этой книги есть одно большое достоинство - она совсем короткая, и если хочется что-то понять про Афганистан времён советского-афганской войны, её, мне кажется, стоит прочесть.

История простая. Дед и внук ждут на дороге у военного поста машину, чтоб доехать до шахты, где работает сын деда и отец внука.

Дед должен сообщить сыну, что все в их деревне погибли. Деревни нет, её разбомбили советские самолёты. Никто не выжил, кроме деда и внука.

Незадого до того местные парни ушли из дома, спрятались в пещерах, чтобы избежать призыва в правительственные войска. За ними пришла милиция, никого не нашли, остались ночевать. Ночью ребята вернулись в деревню и милицию перерезали. На следующий день прилетели советские самолёты.

Внук после взрыва перестал слышать и думает, что у всех пропали голоса. У дороги, где дед и внук ждут попутку, стоит лавочка, человек, в ней торгующий, услышав историю деда, предлагает остаться с внуком, чтоб дед отправился к сыну сам, без ребёнка.

Приходит машина, шофёр по дороге рассказывает деду историю владельца лавочки, жившего ещё недавно в Кабуле. Его сын, вернувшись из армии, оказался чужаком, стал на сторону правительства. Отец не смог этого пережить, всё бросил, ушёл из города.

Дед думает про то, как сын его будет мстить, как сын погибнет. Когда он приезжает на шахту, оказывается, что сын под землёй, и деда зовёт сынов начальник. Он с ним ласков, угощает чаем, но сообщает, что сын уже знает о несчастье, и что он, начальник, удержал сына от того, чтоб тот тут же отправился с деревню. Говорит, что они думали, что дед тоже погиб, что сыну сообщили, что погибли все. Начальник говорит, что сын очень хорошо работает, что он бригадир, что его пошлют теперь в школу и научат читать и писать.

Для деда это конец, у него нет больше сына, смерть лучше бесчестья...

...

Возникает, естественно, перекличка с гражданской войной - с двойственностью правд и неправд. Дед, владелец лавочки, традиционная культура - тот самый Ислам, которого все боятся - во взгляде изнутри, со стороны "своих" - очень выраженное ощущение братства, да они и называют друг друга - братья. Готовность на бескорыстную помощь. Сын, начальник сына, сын владельца лавочки - предатели... А каково было тем, кто хотел вырваться из традиционной культуры?

Роль советских тут обсуждать нечего, она остаётся за кадром, почти не персонифицированное зло - впрочем, как и роль американцев во Вьетнаме - и как и всегда военные преступники - преступники и по отношению к чужим, и по отношению к собственным исходно безвинным солдатам.

От книги у меня осталось ощущение очень для меня страшного чужого пейзажа, камней и песка. Когда-то у Айтматова в "Буранном полустанке" я почти не могла читать описание такого пейзажа - страшно.

...

Дед несёт с собой яблоки в платке, принадлежавшем жене, платке с классическим узором - с цветущими яблонями.

Наверно, я прочитаю и следующие три книги Рахими. Мне кажется, что с ним, если познакомиться и пообщаться, возникнет понимание.

...

И ещё одно - наверно, чужие люди читают про русскую деревню, про беззубых баб в платках, про деревянные домики, которые когда-то у кромки снежного леса возникали за окном поезда "Париж-Москва" после Бреста, так, как я читаю про камни, песок...