Коллеги.
Фатя. Декан факультета информатики, по происхождению алжирка, слегка за сорок.
Одно время мы с ней очень сильно враждовали, теперь дружим.

Вражду я унаследовала от моего приятеля Дени, они когда-то, за несколько лет до меня, начинали почти что вместе, Фатя пришла чуть раньше, – у обоих была тогда почасовка.

Дени – большой, уверенный, выражением лица и почти бритой головой слегка напоминает Фантомаса, умеет, когда хочет, полностью останавливать мимику, в этом вероятно часть его успеха в роли дрессировщика первокурсников.

Фатя не умеет преподавать, – читать лекции, вести занятия... Она неплохой организатор, разрабатывает программы для самых разных специализаций, которые у нас каждый год новые открываются, умеет представлять школу в важных общественных местах, получать нашим студентам стипендии от фирм, договариваться с этими фирмами о партнёрстве, это у неё отлично выходит.

Но тогда, в давние времена, ей приходилось учить, и ревность к Дени, которому достаточно было повести глазами, чтоб настала тишина, достаточно пальчик показать, чтоб аудитория зашлась от смеха, не давала ей жить и дышать.

Дени давно ушёл в другую школу, оставив мне кофейную машину с родительского чердака, давно уже я не ушла за ним...

И к Фате отношусь теперь с пониманием – да, комплексов до хрена, – но с кем не бывает!

Она выросла в городе Алжире – папа её, банковский служащий, вышел в этом году на пенсию, и она всё беспокоится за него – как он справится с такой уймой свободного времени. А мама – как на самом деле, я, естественно, не знаю, но в голове у Фати – железная женщина, которая до сих пор, приезжая, даёт непрошенные советы и не одобряет никогда и ничего – ни нового дивана, ни нового ребёнка. В детстве лучше было не приходить домой с оценкой 15 из 20. «Почему не 20?»

Фатя закончила в Алжире инженерную школу и отправилась во Францию в аспирантуру. Села в 23 года в самолёт, ощутила лёгкость и освобождение, подумав о том, что уезжает из дому – навсегда.

Вышла замуж за француза из мелкобуржуазной семьи. В начале их совместной жизни с Брюно, его родители, представляя Фатю своим знакомым, обязательно говорили о том, что она защитила диссертацию – для неё это звучало – «надо же какая умная обезьяна, аж диссертацию защитила». Фатя утверждает, что ей стоило некоторых трудов уговорить Брюно по этому поводу не ссориться с родителями окончательно и бесповоротно. Ну, а сейчас – внук и внучка, которых дедушка с бабушкой правдами и неправдами пытаются на каникулах вытаскивать к себе в Бретань (выйдя на пенсию, купили там домик) наподольше...

Мальчишке 8, девчонке 6,5. Их учат всему – музыке ( Искандар на рояле, Джельсомина на скрипке), математике, горным лыжам...

Брюно – доцент в Университете, временем своим он в большей степени может распоряжаться, чем Фатя, так что детьми он занимается больше. А наукой – по ночам.

Джельсомина верит в Деда Мороза и в этом году хотела послать ему смску, уезжая на Рождество в Альпы, – адрес собиралась найти в Гугле.

А Искандар недавно заметил, что время очень быстро идёт... А мы-то думали, что у детей не так...

Фатя очень радуется, что у неё с детьми чудесные отношения, её мама служит ей эдаким отрицательным примером. Тут они с Джельсоминой поссорились, и та ей сказала « Maman, il y en a beaucoup de fous en France, t’en fais partie » . И вместо того, чтоб рассердиться, Фатя стала ржать, как ломовая лошадь.

Однажды я маме сказала «иди к чёртовой бабушке», а она ответила мне, что туда и собирается – как раз идёт к моей.

Ещё Фатя рисует, и хотелось всю жизнь ей именно этого... Ходит в студию два раза в неделю. Радуется. Сегодня общая выставка открылась.



Николя – мой сосед по офису. Негромкий, мальчишеского совсем вида. С севера Франции, из района бывших шахт, из того самого округа, в котором не прошла в парламент дочка Лё Пена.
Но Николя вместо того, чтоб порадоваться, что не прошла, жалуется, что всё равно слишком многие за неё голосовали. На мой вопрос, кто это социально, говорит, что шахтёры на пенсии, когда-то, когда шахты стали закрывать, потерявшие работу, – в основном, итальянцы и поляки, приехавшие во Францию на заработки в незапамятные времена.

Тихого Николя студенты считают «самым терпеливым преподавателем» и не боятся задавать ему дурацкие вопросы. Кстати, объясняет он здорово.

И жена у него тихая милая девочка Фредерика, почему-то очень неуверенная в себе, звонит ему с работы по десять раз на дню, он её утешает, успокаивает – очень терпеливо.

У них дочка Шарлота, которой скоро два, и следующий ребёнок в животе. У Фредерики дядя священник, и ребята согласились доставить ему удовольствие – он их осенью обженил, –только жалели, что Шарлота маленькая слишком, не могла участоввать в карнавале, что-нибудь там нести – цветы или шлейф. Николя мне очень серьёзно сказал – обженить – нам не жалко, вот если б захотел детей крестить – это уж ни за что. Но тот, наверно, понимает и не предлагает.

Второй Николя – я горжусь тем, что мне удалось заполучить его к нам на постоянную должность. Когда-то я его, когда он был аспирантом, взяла как почасовика.

Живёт с ВАЖНЫМ котом, играет на рояле, путешествует, веселится. Папа у него в Нормандии, учитель физкультуры на пенсии. Мама с другим мужем, профессором-физиком, только что на пенсию вышедшим, купили дом около Пуатье, а для привлечения детей, вторую машину, при том, что мама не водит, – «вот приедете к нам, а вас и машина ждёт» – задумчиво так.

Впрочем, старший брат Николя как раз и живёт под Пуатье, они с подругой залезли в долги, чтоб обзавестись лошадиной фермой. Собственно, с детства не было сомнений – жизнь это лошади, отсутствие лошадей – отсутствие жизни. И подругу нашёл соответствующую. А у Николя аллергия, так что он и кататься не мог. Сейчас когда приезжает к брату, голова у него идёт кругом – день начинается в 6 утра, а заканчивается в 12 ночи, – домик маленький, Николя спит там в гостиной и приходится вставать, когда приходят первые посетители клуба. Дела решаются утром, а потом – к лошадям, и до вечера.

Полуторагодовалый сын брата похож на брата и на кота, ну, и на кошку Гришку – хулиганит только, когда кто-нибудь это видит, иначе неинтересно. Чего из шкафа бутылки выхватывать, ежели в комнате нет никого.

Третий брат – младшенький – пишет музыку, Николя не только играет, но и поёт, они с братом хотят вместе подготовить программу и выступить где-нибудь.

Мы трое – информатики-теоретики, если Фатю считать, так и четверо.

Есть у нас специалист по сетям. Дрис. Его папа был мусульманским религиозным философом. Умер, когда Дрису было 6 лет. После этого мама с Дрисом и его сестрой переехали из Марокко во Францию.

Дрис умён, ироничен, с горько-кислым чувством юмора, в котором очень сильна отстранённость, такого типа юмор встречается у арабов, евреев и у людей из Индии – нечто противоположное простодушию.


У Дриса четверо детей – девочка, девочки-близняшки и наконец мальчик. На все дразнёжки по поводу того, что они с женой явно будут стараться, пока мальчик не получится, Дрис презрительно отвечал, что ему совершенно всё равно – кто. Когда же мальчишка наконец родился, с большой страстью сказал, что позаботится о том, чтоб сын его научился всему «женскому» – и в магазин ходить, и еду готовить – уж очень у него страшные воспоминания о том, как он оказался один в университетском общежитии – и не умел яйцо сварить.

Живёт Дрис в Лавале, в полутора часах на быстром поезде, так что приезжает не каждый день. Мама живёт с ними, а на втором этаже того же немаленького дома – сестра с семейством, мама жены, тоже марокканка, – в доме напротив. Дриса это вполне устраивает. Жену его тоже. Она защитилась вскоре после рождения близняшек, два раза в неделю ездит по работе в Париж, – а дома бабушка.

Дрис объяснял мне, что одна из основ мусульманства – абсолютный культ семьи. Сущность жизненного уклада, – человек женится и заводит детей, отвечает за семью. И что нужно это всегда учитывать, пытаясь разобраться в корнях терроризма. Для мальчишки, у которого нет жены и детей, ответственность – братья. И легко впасть в ситуацию вечной кровной мести. Погибает старший брат, младший, если не женат, обязан мстить. И так далее.
.......

Последний из нас – Бенуа. Практический информатик. Милейший человек. Но сказать мне про него нечего, он как-то в стороне. Ну что? Заканчивает книжку, что-то связанное с мультимедией, ездит на мотоцикле, растит троих детей, ходит в горы...

Я очень надеюсь, что через год мы сможем взять на постоянное место очень приятного мальчика из Турции, пока что аспиранта, он у меня уже третий год преподаёт, причём ведёт занятия в самых тяжких дисциплинах, получается у него здорово, несмотря на не самый понятный на свете акцент.

Кстати, второй Николя недавно рассказывал, что его папа – тогда ещё учитель физкультуры не на пенсии решил узнать что-нибудь про математику, и когда его сестра (тётя Николя) вышла замуж за профессора-корейца, стал ходить к родственнику на лекции – ужас был в том, что помимо акцента, к которому папа приспосабливался почему-то с бОльшим трудом, чем юные студенты, профессор держал в правой руке мел, а в левой – тряпку – и работал обеими одновременно...

Сегодня мы с двумя Николя и с Фатей сидели в ланч и ближнем японском ресторанчике, ели сырого лосося с маринованным рисом и обсуждали моря нашего детства.


Ламанш – совсем на севере, там, где впадает Сомма, где очень плоско, где живут тюлени и множество птиц, Ламанш, – там, где меловые скалы, как в Англии, и яблоневые сады, Средиземное, жаркое, университет на пляже, который тогда не патрулировали военные вертолёты, и народ купался в перерывах между лекциями, ну и мои – «балтийские болота»...