снежное
Вчера рано утром с неба в предсказанном порядке посыпалась, вертясь на лету, та самая белая субстанция, к которой я бы с радостью ездила в гости в горы дня на три в год, но отнюдь не приглашала бы её к себе.

Она липким одеялом накрыла яркую зимнюю траву, так что только острые кончики торчат, и дворничихи ходили между домов с вёдрами песка посыпали, посыпали пригоршнями.

Между тем субстанция продолжала падать, кружась, и цветы герани, и гиацинты тянулись к «белым звёздочкам» отнюдь не из-за стёкол, они мёрзли на карнизах, герань отважно подставляла красные лепестки, гиацинты – лиловые, и белые точки, слипаясь, превращались на холодных лепестках в сугробчики.

Я побежала на автобус, с опаской поглядывая на тихо пофыркивающие запрудившие всю нашу большую обычно пустоватую улицу машины. Автобус подошёл к остановке одновременно со мной. Мы проехали несколько метров и встали. Минут через пять выяснилось, что где-то-там другой автобус поскользнулся, повернулся, увернулся и встал поперёк улицы – проехать не мог никто.

Я вернулась домой, выпила чаю, посидела за компом и через пару часов сделала следующую попытку доехать до работы– вечером у меня была назначена встреча. На улице стояли машины, иногда рывками они продвигались вперёд на несколько метров, но все они ехали в сторону, противоположную той, в которую собиралась отправиться я. В мою сторону было совсем пусто. На остановке висело сообщение о том, что ввиду плохой погоды автобусы не ходят – говорила бабка деду – «я в Америку поеду».

Тут на моё счастье из-за угла, робко скользя, вывернула машина, я помахала, и меня подхватил очень милый мальчик, ехавший к метро в последней попытке добраться вовремя на экзамен в Версаль.

Мальчик вздыхал – он-то радовался, что всё сдаст до Нового года и укатит на лыжах, а тут похоже, что придётся после каникул идти на пересдачу. Экзамена не отменили, поскольку он государственный и происходил одновременно в разных городах и весях. Обучался мальчик международной торговле и с большим увлечением всю дорогу расспрашивал меня про Россию. Мало того, он опознал мой акцент, как восточно-европейский, чего практически не бывает.

Симпатичные случайные знакомства – это такой приз, который получаешь в забастовки, или во время всяких мелких природных бедствий, которые, как ни крути, каждую зиму случаются. Однажды в вечерний снегопад мне даже пришлось толкать в жопу машину, подхватившую меня у станции, – на крутой дороге, ведущей к нам от метро, в снег очень скользко. Быстрее было бы добрести пешком, но не бросать же доброго подвозителя!

Ну а на этот раз мы ехали вниз – тихо ползли – добрались без приключений, и мальчик даже не опоздал на экзамен.

Мои студенты тем временем налепили снежных баб и мужиков, натаскав откуда-то пуговичных глаз.

А сегодня всё уже в норме – только скрипит под ногами, да улыбающаяся водительница автобуса на остановках очень просила пассажиров выходить поосторожней и не шлёпаться.

Кстати, пожив во Франции, обрастаешь рядом местных черт – начинаешь на письме, быстром и невнимательном, делать фонетические ошибки – что parler, что parlé – не один ли чёрт, а ведь сначала с ужасом смотришь на студенческие работы, где взаимозаменяемы не только parler и parlé, но и parlait – таково парижское произношение, ну и начинаешь в минус на улице выглядеть, как французский пленный 1812-го года – шарф на носу, свитер, из-под него ещё свитер. Только вот у пленных обувь была ужасная, а у меня отличные горные ботинки.