5. Клочья памяти. Рим, Ладисполь, весна 1979 г.

Многие эмигранты за время римских каникул пытались хоть чуть-чуть увидеть Италию  – говорили – «съездить на север» (во Флоренцию и в Венецию) и «съездить на юг» (в Неаполь и на Капри). Какие-то организовывались то ли экскурсии, то ли просто коллективные поездки.

Мы не вникали. Мы сразу решили, что поедем самостоятельно.

К сожалению, денег за мою работу мы ещё не получили и даже точно не знали, когда и сколько заплатят, так что ждать не стали, обошлись пособием и бегемочьей зарплатой,  которую платили, кажется, понедельно.

Сначала отправились на север – по маршруту Флоренция-Падуя-Венеция-Верона.

Приобрели мишленовский путеводитель по Италии, – по-итальянски, потому что он был дешевле, чем на лучше нам знакомых языках. И главное, – biglietto chilometrico. Сейчас они подорожали, а тогда это был совершенно гениальный способ ездить по Италии. Вообще итальянская железная дорога была очень недорогой, а этот билет давал право на удешевлённый проезд  трёх тысяч  километров. Надо было только заранее сказать, сколько людей будет им пользоваться, и в кассе перед каждой поездкой отмечать потраченные километры.

Примерно до 90-х в Италии существовали невероятно дешёвые гостиницы. В русский эмигрантский легко вошли слова locanda и soggiorno.

 Часто это были огромные с мраморными полами итальянские старые квартиры. Хозяева нередко  жили там же, просто сдавали лишние комнаты. Гораздо позже мы с Джейком жили в Риме в локанде у двух старух- сестёр.  Всё у них скрипело и разваливалось. И сломался душ, который Джейку удалось всё-таки починить. Вообще того времени итальянский душ – это была поэма. Как правило водогреи были такие маленькие, что один человек с трудом успевал помыться, а то и выскакивал с визгом из холодной воды намыленный, – почти как инженер Щукин.

Иногда хозяева приводили комнаты в гостиничный порядок, и в них появлялись раковины и исчезала индивидуальность жилья. А иногда так и стояли  эти комнаты с разношёрстной мебелью, оставаясь такими же, как  когда в них по-настоящему жили... Случалось, что в комнаты на сдачу складывали ненужные предметы...

Вот такое жильё мы сняли на две ночи во Флоренции. Помню отчётливо, как мы вечером сидим у стола, покрытого бархатной пыльной скатертью.

...

Много лет подряд, глядя на фотографии Флоренции, меня охватывало ощущение нереальности: неужели я, вот та самая я, которая когда-то играла в классики на 6-ой линии Васильевского, в самом деле, тут иногда бываю. Видела этот огромный красный купол, эти бело-зелёные плиточные стены, стрельчатую светлую прямоугольную уносящуюся в небо башню.

Наверно, сейчас я люблю Флоренцию чуть меньше. Её тёмные улицы-коридоры, может быть, не зачаровывают теперь так, истоптанные американскими студентками, в три жопы их перегораживающими, и английские крики заглушают шёпот? Или просто в разные времена больше любишь разное...

С берега Арно мы увидели на холме на другом берегу сияющую бело-зелёную с плоским фасадом церковь Сан-Миниато. Мы перешли реку и пошли к ней – по азимуту, в какой-то момент заблудившись в переплетенье узких лезущих вверх улиц.

До сих пор для меня главное во Флоренции – придти туда и, глядя сверху из церковного садика на купола, реку, холмы бормотать –

«К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане»

И лучше всего на закате.

И тогда там мы стояли и пытались наглядеться – покой и стрижи, марево, синие холмы, купола. И только одно жгло – все они, родные и любимые, оставшиеся в Ленинграде, этого не видят...

А от Сан-Миниато мы поднялись ещё выше, в форт, утонувший в сосновом запахе, и сосны так приятно было называть пиниями.

Мы  пошли в Уфицци, – к никогда не виданным до того Учелло, Ботичелли, Филиппо Липпи. Я хлопнулась на диванчик перед  «Весной» и пыталась запомнить. Отошли, потом вернулись.

Мы облизывались на продающееся на каждом углу мороженое, на огромные стаканы с клубникой, полуутопленной во взбитых сливках. Но с деньгами так просто не расставались.

Флоренция бело-зелёно-розовая была летящей и счастливой, хотелось касаться руками мраморных стен, не уходить с Понто Веккио, где мы сидели вечером на мостовой среди многочисленного тогда хиппушного народа, несколько гитар звучали не в лад под сурдинку...

Но на следующий день мы всё-таки уехали в Падую. И там бродили такой бархатной южной звёздной ночью, какой, кажется, раньше я и не видела. И не удержались – сели за столик, съели мороженое.

Утром  по дороге на вокзал мы зашли в часовню Джотто – и опять улетающая вверх прозрачная цветовая радость – синее, зелёное.

А потом на поезде – через лагуну , бормоча – «Размокшей каменной баранкой в воде Венеция плыла»  – только вместо «в воде» само собой бормоталось – «ко мне».

Оглушительно в Венеции выйти с вокзала на площадь – вдруг оживают звуки – плещет вода, люди разговаривают, вилки стучат в соседней траттории. Отсутствие шума машин усиливает звучность мира.

Пустые улицы, пустые площади. Завтракали мы бутербродами – на крыше Сан-Марко.  Осязательно помню тепло, ветерок, мы сидим, к чему-то прислонившись тёпло-каменному, жуём. Я ещё и закусываю бутербродом таблетки от головной боли.

Тогда в Венеции водились настоящие стеклодувы. Они обитали в тёмных пещерах недалеко от Риальто и надували щёки, и дули в тонкие трубки, а  на кончиках  трубок плясали звери, бабочки, бусины.

На набережной у Сан-Марко на стойках бесконечные разноцветные бусы  – коралловые, стеклянные, – как же было обидно, что нет денег, как хотелось купить и послать в Ленинград – но не на что.

На Риальто продавали уже персики – мохнатые. И Бегемот, услышав недовольную фразу от рыночницы «Non si tocca », непринуждённо ответил «non si tocca, non si compro».

Тут же фонтанчики, чтоб фрукты мыть.

Картины в тёмных холодных церквях.

Дальше поехали в Верону – от неё у меня почти ничего  не осталось, ни с того раза, ни с какого-то следующего. Верона и Верона.

...

Ездили мы дня четыре, не больше.

А когда вернулись в Рим, решили, что зря тратим деньги на гостиницы, - у нас с собой, в наших скудных пожитках были венгерские спальники, очень в те времена в Ленинграде популярные.

Не знаю уж, что нас подвигло на то, чтоб не запихивать их в дальний багаж, а иметь при себе – но они позволяли нам ночевать прямо на улице.

И вернувшись с севера, мы через несколько дней, захватив с собой спальники, отправились на юг с твёрдым решением  – гостиницами пользоваться по минимуму.