http://kir-zhuravlyov.livejournal.com/2508.html
КАК СПАСТИСЬ ОТ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ В РОССИИ? ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
АНТОНИНЕ МАРТЫНОВОЙ.
Jul. 31st, 2008 at 10:58 AM

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО АНТОНИНЕ МАРТЫНОВОЙ И ВСЕМ ЖЕРТВАМ СУДЕБНОГО ПРОИЗВОЛА.

Вас несправедливо осудили. Вас хотят лишить свободы и жизни… Внезапно
вы понимаете, что остается одно – бежать.

Но куда? И как? Вам страшно…

Как выжить и не попасть в тюрьму?! Возможно ли остаться на свободе,
оказавшись по ту сторону закона?!

NB. Текст, размещенный ниже, представляет собой письмо-обращение, ни в
коем случае не являющееся призывом к нарушению закона либо
подстрекательством к чему бы то ни было. Письмо адресовано одному
конкретному человеку, а также всем тем, кто волею случая оказался на
пороге отчаяния, тем несчастным, кому вынесен несправедливый приговор
и для кого пребывание в стенах тюрьмы с высокой степенью вероятности
означает смерть.

* * *

Сразу замечу, что настоящий пост инициирован последними событиями,
связанными с «новгородским делом». Нижеследующий текст является
попыткой дать необходимые инструкции тем, кто стал жертвой
головорезов в погонах. А также их родственникам и ближайшему
окружению.

Почему я счел необходимым написать об этом?! Потому, что после событий
«новгородского дела» стало окончательно ясно: презумпции невиновности
в России не существует. Одна из самых жестоких в мире пенитенциарных
систем может не оставить шансов даже невиновным; подобно жертвам
Торквемады, ее узники в равной степени беспомощны и бесправны…

Что дает мне право полагать, что именно мои советы могут обладать
ценностью для человека, оказавшегося в безвыходной ситуации?

В 1996-1997 гг. я подвергался жестокому преследованию со стороны
головорезов в погонах. Побывал и в СИЗО. Я был абсолютно чист перед
совестью и законом, однако мои шансы спастись законным путем были
невелики. Частично об этом рассказано в моем посте «Облом в журнале
"Русская жизнь"». И я принял тогда единственно правильное решение:
скрыться. Никакой трагедии не произошло: дело было приостановлено,
потом – закрыто. Не без моих, естественно, усилий. В те же годы я
окончил МГУ, поступил в аспирантуру, а впоследствии – преподавал на
философском факультете... Я знал еще несколько людей, которым удалось
скрыться от преследования. Некоторые из них до сих пор проживают под
чужими фамилиями, хотя документы получены легально (парадокс!), т.е.
проверка паспорта не может вызвать никаких подозрений. Пользуясь этими
документами, они живут относительно спокойной жизнью, даже покупают
недвижимость, машины, получают водительские права и прочее…

* * *

Самое главное: успокойтесь. Необходимо осознать, что вы не одни. Ваша
ситуация не является исключительной и единственной. В крупных городах
России проживают тысячи людей, находящихся в розыске. Многих из них не
могут найти 10, 15 и более лет. Большинство из них никто и не пытается
разыскать. Для сотрудников милиции вы – всего лишь один человек из
десятков тысяч «висяков».

Успокойтесь: вас никто не будет искать. А если и будет, то очень
недолго. Главное – переждать первые два – три месяца. Потом будет
легче. Для ментов вы – не страстная любовница и не жена, которую
помнят всю жизнь. О вас скоро забудут. Опираясь на личный опыт
многочисленных столкновений с блюстителями порядка самых разных
рангов, от «оперов» до полковников, могу сказать с уверенностью:
подавляющее большинство из них – чрезвычайно ленивые, недалекие и
безграмотные существа. Так называемые «оперативно-розыскные
мероприятия» почти всегда заменяются «отпиской» начальству. Им хочется
побольше поесть, поскорее уйти домой, покрепче выпить и подольше
поспать. Вы им совершенно не нужны.

NB! Постарайтесь посмотреть на себя и свою ситуацию их мутными
глазами. Чтобы вас никогда не нашли, вы должны очень хорошо понимать,
как именно вас собираются найти.

Что будут предпринимать бандиты от закона? И как в соответствии с этим
должны вести себя вы? Теперь – запомните раз и навсегда, если вам
дорога свобода и жизнь. Надо сказать себе: «меня не существует». Не
существует больше такого «меня», который мог еще некоторое время назад
чувствовать себя в безопасности. Вы обязаны составить себе четкий свод
правил, которые никогда, слышите – никогда (!) не будете нарушать,
пока находитесь в розыске. Даже если очень хочется позвонить любимой
маме, жене, мужу или кому-то еще, быть может, хочется увидеться с
близкими, когда это грозит опасностью, на подобный риск вы не имеете
никакого права.

Первое. Они будут разрабатывать ваши контакты с ближайшими
родственниками. Некоторых из них обязательно вызовут и опросят.
Хорошо, если никто (!) из них не будет знать, где именно вы
скрываетесь. Ваши родственники должны выработать одну, и только одну
версию вашего исчезновения (когда вы пропали, в каком направлении
могли уехать, как были одеты и проч.) и в один голос повторять одно и
тоже.

Второе. Таким же образом будет разрабатываться ваше окружение. Это
делается избирательно. Но рецепт аналогичен. Для ваших друзей вас
больше (пока) не существует.

Третье. Телефоны могут поставить на «прослушку». Они возьмут
детализацию телефонных звонков за последние несколько месяцев и
установят, с кем вы контактировали наиболее часто. Это весьма
вероятно, и на моей памяти именно таким образом поймали несколько
человек. Какие телефоны будут слушать?! Ваш, ваших родственников и
наиболее частых собеседников. Выбросьте сим-карту. Если Ваш телефон
включен, враги способны определить ваше месторасположение с точностью
до 100-200 метров. По крайней мере, так обстоит дело в крупных
городах. Выбрасывайте, не жалея. Через некоторое время вы приобретете
другую, но обязательно на случайное подставное лицо. Пусть кто-то из
вашего окружения (но – не близкий родственник) обзаведется тайным
телефонным номером исключительно для контакта с вами. Связывайтесь
только через него. Желательно не включать телефон в том месте, где
живете. И… не бойтесь вы так! Постоянно слушать телефоны тех, кому вы
можете позвонить, никто не будет. Послушают некоторое время – и
перестанут, ленивые твари-ищейки. Большинство ловят почти сразу именно
из-за нарушения вышеупомянутых принципов.

Четвертое. Я знаю о ситуациях, когда «прослушка» происходила
непосредственно в квартирах ближайших родственников преследуемых. И
это давало эффект. Установить необходимую аппаратуру не так уж и
сложно. Поэтому все ваши близкие, в момент их нахождения дома, не
должны о вас даже вспоминать. Случайно разговорившись, сказать можно
все, что угодно.

Пятое. Наружное наблюдение. Это – довольно сложная процедура.
Трудоемкая и затратная во многих отношениях. Ваших ближайших
родственников и друзей могут проследить, надеясь, что слежка приведет
к вам. Если слежку осуществляет профессионал, обнаружить ее
практически невозможно. Но ваши близкие, по возможности, должны
обращать внимание на вновь появившиеся автомобили у подъезда.
Встречаться вы все равно будете (рано или поздно). Слежку обнаружить
трудно, но от нее можно уйти! Правила простые. Никто и никогда не
должен ездить на встречу к вам на машине (сесть на хвост и проследить
– проще простого). Только – метро и общественный транспорт. Если
человек на пути к вам два-три раза выскочит из вагона за полсекунды до
закрытия дверей, отрыв от слежки обеспечен. Обязательно придумайте
кодовые слова для обозначений места и времени, где встречаетесь. Не
встречайтесь там, где живете. Хорошо, если вместо вас звонит кто-то
другой.

Шестое. Вас не столько будут искать, сколько «расставят сети». Должно
пройти некоторое время после объявления о федеральном розыске, прежде
чем ваши фотографии появятся на «земле», т.е. в районных отделениях
милиции – бюрократия существует везде. Не появляйтесь там, где
сосредоточены крупные транспортные узлы и перевалочные пункты.
Вокзалы, аэропорты и т.д. Именно там вас и ждут.

Измените внешность (практика показывает, что изменения прически и
цвета волос вполне достаточно). Если у вас прямые волосы, сделайте
завивку. Лучше, чтобы ваша внешность не была яркой и не бросалась в
глаза. Предпочитайте аккуратный, деловой стиль одежды, непременно
носите портфель или сумочку в руках. Ваш внешний вид должен
производить такое впечатление, будто бы вы – офисный служащий среднего
или старшего звена, только что получивший премию. Уверенная походка,
улыбка. В этом случае вероятность, что вас случайно остановят для
проверки документов на улице, ничтожно мала. И еще. Если сыщики
предполагают, что вы скрываетесь вдвоем или группой – вероятность быть
пойманным резко возрастает. Лучше принять волевое решение и на время
расстаться. Одиночку намного тяжелее поймать. Если человек скрывается
с ребенком – то же самое. Ребенок определенного возраста и пола –
слишком серьезная примета…

Седьмое. Где лучше всего скрываться? Ни в коем случае не бегите «к
бабушке в деревню». Скрываться лучше всего в больших городах, в местах
проживания максимального количества людей. Если пройдет «оперативка»,
что вы проживаете в Москве на улице «Тверская», они стопчут не одну
пару ботинок, прежде чем напасть на ваш след. Но если кто-то скажет,
что вы уехали в поселок «Вербилки», что за 80 километров от Москвы по
Савеловской дороге, считайте, что там вас уже нашли.

Восьмое. Может возникнуть проблема вашей легализации под другим
именем. Есть несколько способов.

Способ первый. Если ваше имя у всех «на слуху» и высока вероятность
случайной проверки документов, вы можете сделать фотографии (после
изменения прически и цвета волос, разумеется). Приобрести в Москве
паспорт на чужое имя и идеально переклеить фотографию сейчас не так уж
трудно. Правда, стоит подобное удовольствие довольно дорого.

Способ второй. Есть «гении» в области паспортного дела, которые могут
«создать» совершенно новую личность. Изготавливается свидетельство о
рождении на вымышленное имя, подлинность которого невозможно проверить
(например, архив ЗАГСа, якобы выдавшего это свидетельство, сгорел
несколько лет назад). По свидетельству о рождении человек в паспортном
столе № ? г. Москвы, разумеется, за некоторое вознаграждение,
совершенно законно получает паспорт на вымышленное имя… и все, новая
жизнь началась! Способ исключительно надежный, но дорогостоящий.
Сергей Мавроди попался только потому, что у него был паспорт, в
котором фотография была элементарно переклеена, а на полный вариант
легализации (с изменением имени и «созданием новой личности») он
почему-то не пошел.

Способ третий. Можно инсценировать и зарегистрировать факт собственной
смерти. Способ почти безотказный, хотя используется редко. Делается
это так. Ближайшие родственники обращаются в милицию: «Жена, муж, сын…
не является домой и мы не можем ее (его) найти». Дня через три менты
заводят уголовное дело по факту пропавшего без вести человека.
Естественно, родственники, убитые горем, начинают обзванивать морги и
разыскивать пропавшего. И тут в одном из моргов (вы уже догадываетесь,
о чем идет речь) обнаруживается тело, антропометрически схожее с телом
разыскиваемого. Родственники приезжают, и, естественно, опознают в
похожем теле того, кого они потеряли. Процедура опознания проста.
Достаточно сказать: «Да, это он! У него родинка на левой щеке!» После
этого родственникам выдается справка о смерти, которую они везут в
ЗАГС, где получают свидетельство о смерти. Потом – кремация. Тело
превращается в прах, после чего доказать что-либо абсолютно
невозможно. Естественно, работник морга получает небольшое
вознаграждение за подбор похожего тела, а «юридически умерший»
физически продолжает жить. Что дальше? Уголовное дело прекращается по
факту смерти подозреваемого/обвиняемого и можно возвращаться к способу
1 или способу 2. А потом – либо за границу, либо жить в России, но
встречаться с родственниками, понятное дело, вы уже почти не сможете.
В конце 90-х годов я видел одного алюминиевого дельца, который, будучи
разыскиваем спецслужбами за хищение нескольких сотен миллионов
долларов, в течение года скрывался в… монастыре, расположенном в двух
шагах от офиса его преследователей… Вариантов, как видим, много.

* * *

Необходимо использовать свое бегство как тайм-аут, как передышку.
Всеми силами пытайтесь восстановить справедливость. Совместными
усилиями близких вам людей дело может быть прекращено. Не теряйте
надежды. Но в нашей стране у вас пока нет другого выхода, кроме
бегства. Мне довелось (к счастью, недолго), побыть в российской
тюрьме. Я видел там разных людей: от совершенно невинных до тех, кто
решился на тяжкое преступление…

Но российская тюрьма сама представляет собой чудовищное преступление
против человека, несоизмеримо превосходящее по своему масштабу вину
всех несчастных, в ней содержащихся.

В наших колониях отбывает наказание великое множество невиновных
людей. Большинство из них живет в совершенно нечеловеческих условиях,
день ото дня переживая страшные муки, в то время как действительные
преступники слишком часто уходят от справедливого возмездия. У нас
крайне низкая раскрываемость преступлений, ничтожный процент
оправдательных приговоров, невообразимое количество судебных ошибок.
Компетенция правоохранительных органов невелика, а их доминация –
абсолютна.

Не забывайте о том, что несчастные, томящиеся в тюрьмах и колониях –
наши с вами сограждане и на их месте может оказаться любой из нас.

Семья Кирилла и Антонины Мартыновых – это символ спасения и искупления
для нас: став жертвой неслыханного судебного произвола, они страдают и
за нашу свободу.

* * *

P.S. Почему я назвал случившееся «судебным произволом».

1. Доказательство вины Мартыновой до сих пор так и не было представлено.

Процедура доказательства вины предполагает не только лишь утверждение
версии обвинения. Доказательство вины должно полностью исключить
возможность другой версии произошедшего, т.е. версии защиты, иначе оно
не является доказательством. В силу принципа презумпции невиновности
любые сомнения однозначно трактуются в пользу обвиняемого.

Вся версия обвинения зиждется на показаниях единственного очевидца
случившегося, мальчика 11 лет, который, как выяснилось, находился в
момент трагедии этажом выше (он стоял у перил ровно над тем местом,
откуда упала Алиса, и смотрел сверху), и поэтому, хотя бы в силу
естественных законов распространения света, мог видеть лишь руки
матери-Антонины и падающую девочку. Чтобы увидеть нечто большее (как
девочка выбегала из квартиры, как следом за ней вышла мать и
огляделась по сторонам, как «одна девочка отпустила другую девочку»),
мальчик должен был бы иметь способность смотреть сквозь кафельный пол.

Кстати, вопрос на засыпку: можно ли увидеть разницу между «выронить
девочку» и «отпустить девочку»? Я думаю, что, как минимум, не всегда.
А вы?

Что видел мальчик? Все показания демонстрируют, что мальчик «видел»
явно больше, чем объективно мог увидеть. Чем это объясняется?

Я не склонен отождествлять взгляд мальчика Егора со взглядом мальчика
Тиресия, поэтому воспроизведу позицию, основанную на данных
современной психологической науки.

Проведем эксперимент. В нем будут участвовать десять 11-летних
мальчиков. Они «случайно» станут свидетелями эмотивно раздражающего,
аффектогенного события.

Я утверждаю, что, опросив 10 мальчиков, мы получим 10 совершенно
разных версий случившегося. К бабке (к Пиаже, Валлону и другим столпам
детской психологии) не ходи. Будут не только полярно противоположные
интерпретации случившегося, но и разные мнения о количестве участников
события, их возрасте и половой идентичности. Наш мальчик тоже сказал,
что «одна девочка отпустила другую, и та упала» (фрейм детских игр, в
которых дети толкают друг друга, преформировал восприятие ребенком
молниеносно развивающейся ситуации).

Ребенок – это не просто «маленький взрослый». Это качественно иная
психика и своеобразная социальная перцепция. Мальчик Егор не только
увидел ситуацию по-своему (ведь он, учась в начальной школе, почти
каждодневно наблюдал, как одна девочка толкает другую, и, более того,
не мог наблюдать иного, так что именно такое объяснение происходящего
для него наиболее естественно). Он и вспоминал ее, скорее всего, не
так, как видел (специфика детской памяти). И, естественно, его
воспоминания конфигурировались ожидаемой реакцией со стороны взрослых,
которые его расспрашивали. Это нормально для 11-летнего ребенка. У
детей совершенно иная социальная перцепция. Наблюдение практически
невозможно отделить от интерпретации и конструирования.

Что сказал мальчик? Могу констатировать несомненное присутствие в
рассказе мальчика чужеродных (т.е. навязанных взрослыми) элементов.
Чужеродные элементы в речи, кстати, являются одним из свидетельств ее
лживости (комментарий специалиста по психолингвистике здесь).

«Я стоял и ждал Артема. В это время увидел, как на лестничную клетку
3-го этажа вышла, как мне показалось, девочка - с совсем маленькой
девочкой. (Видеть он этого не мог, как мы продемонстрировали выше).
Потом я увидел, как старшая через железные прутья просунула ребенка,
подержала и... отпустила. Девочка упала вниз, затем, через пару
секунд, старшая закричала и побежала вниз к девочке. <…> Милиционерам
я сразу стал рассказывать так, как видел. Когда я сказал, что видел,
как отпустила ребенка, мать сказала: «Что ты такое говоришь, я такого
не делала!» - и упала в обморок». (Жирным шрифтом выделены фрагменты
речи, категорически несвойственные 11-летнему ребенку либо выдающие
экспансию дискурса заинтересованного взрослого). Элементарный
индексальный анализ это легко продемонстрирует. Подобное присуще как
интервью Егора «Новгородской газете», так и протоколу его допроса.

Что касается показаний, то это – сплошь индукция и наводящие вопросы.
Создается впечатление, что мальчик заранее знал, что ему нужно
отвечать, а если забывал, то ему напоминали.

А был ли мальчик? При всем желании доверять малолетнему ребенку,
которое само по себе является, безусловно, похвальным, оснований
принимать сконструированную им картину за объективный анализ
случившегося у нас категорически нет.

И последний важный момент. У близорукого мальчика-очкарика, как он сам
признался на допросе, в день случившегося была высокая температура
(!). Любой врач знает, как повышение температуры тела влияет на
способность восприятия...

Если опираться на науку – детскую психологию, психологию восприятия,
когнитивную психологию, а не просто на неуемное желание «посадить», то
доказательств вины в данном случае, строго говоря, мы не имеем. Не
имеем потому, что остается простор для самых разных, взаимоисключающих
интерпретаций произошедшей трагедии.

Гложущие душу обоснованные сомнения, наличие которых не дает нам
никакого права вынести обвинительный приговор, остаются. И эти
сомнения даже теоретически неустранимы. Да и проклятая ПРЕЗУМПЦИЯ
НЕВИНОВНОСТИ мешает обвинению... Но как оказалось – ничему она не
мешает.