Да по-большому счёту получилось так, что тот из предателей кто раньше попался, тому хуже, кто позже уже по-лучше, независимо от вины.

Немножко прослеживал этот вопрос по той местности откуда родственники. Те несколько полицаев, что попались сразу при наступлении наших войск, были повешены. Это не были самые отъявленные, может и наоборот, но те кто сразу попался. Тех кого ловили и судили потом, уже получали сроки, а не вышку. Даже чел, который был полицаем, убил уже после прихода наших военнослужащего, а потом после войны несколько лет находился в подполье по лесам и при этом убил несколько человек, получил 25 лет.

Когда мы погнали немцев в 43-м-44-м то полицаев(если большой крови на них не было)призавали в строй в РККА - и вперед.:)

Фронтовики долго с полицаями не разговаривали,в плен не брали...умные(предатели)-сматывались в лес,выжидали (пока фронт не отойдет) и сдавались НКВД...НКВД-шники незаконно поступить не могли(пристрелить,вздернуть)сдавали эти отбросы по инстанции....
И вообще к концу войны наши стали добрее:вместе с немецкими войсками из Эстонии бежало достаточно много местных коллаборационистов, в том числе остатки 20-й эстонской дивизии СС. Из уцелевших эстонских эсэсовцев и военнослужащих полицейских батальонов германское командование сформировало боевую группу, брошенную против советских войск на Одере. Остановить советские войска, естественно, не удалось, и в конце апреля 1945 года остатки дивизии отступили в Чехословакию. Чешские партизаны по понятным причинам не испытывали к эсэсовцам никаких теплых чувств; поэтому попадавших им в руки эстонцев партизаны без лишних слов расстреливали.

От уничтожения солдат 20-й эстонской дивизии СС спас приход советских войск. Вот воспоминания одного из эстонских легионеров: «По лестнице спустился человек с погонами русского капитана. Он спросил, что здесь происходит. Майор Сууркиви, который говорил по-русски, разъяснил ему ситуацию, добавив, что он эстонец. Русский разозлился и захотел посмотреть, кто это осмелился так вести себя с «нашими людьми» (т.е. эстонцами). Сууркиви показал на чеха. Русский передернул наган, и чеха спасла только его прыткость. Теперь русский приказал принести воду и напоить всех... Расстрел прекратился, с чем чехи не могли согласиться. Когда чуть позже подошел другой русский, они стали жаловаться ему, что тут все эсэсовцы, военные преступники и т.д., и требовали, чтобы нас тут же расстреляли. Русский разъяснил, что война окончена и самовольные расстрелы нужно прекратить»