oper_1974: Немцы завалили трупами русские пулеметы. Октябрь 1941 г. ( 20 фото )

Немцы завалили трупами русские пулеметы. Октябрь 1941 г. ( 20 фото )
"Между Муравьями и Дубровкой примерно на 500 м была также ровная местность, где и развернулся этот бой. Перед Муравьями наше минное поле. Пехота и пулеметчики в подвалах каменных казарм, где окна сверху были овальными, а низ и бока прямыми, как раз по размеру щита пулемета "максим".
Когда пулеметчики установили пулеметы в эти окна, то щит пулемета закрывал окно. Ни одна бомба не пробила подвал, а артиллерийский снаряд тем более. Обстрел же из окна очень хороший. И вот эсэсовцы совместно с голубыми, а тех и других было по полку, решили взять Муравьи в лоб.

Впереди шли небольшие группы с задачей сделать проходы в нашем минном поле. Часть этих саперов шла с длинными шестами перед собой и прощупывала мины.
А за ними двинулись цепи пехоты противника. Наша артиллерия существенно проредила эти цепи и нарушила их стройность. В конце концов, из трех цепей пехоты противника осталась одна, собранная из всех остатков.
Упорство противника овладеть Муравьями не ослабевает. Видимо, он посчитал, что после многочасовой бомбежки и артиллерийской подготовки, которые обрушились на Муравьи, в них ничего живого не осталось.

И вот очередная атака, которая уже - со счета сбились. Противник приблизился к Муравьям, осталось сделать последний бросок, как дружно ожили наши пулеметы. Все построение смешалось; поле, до этого ровное, покрылось бугорками, как кочками на низком месте, - это тела погибших.
Оставшиеся в живых отошли на исходные позиции и попрятались в Дубровке. Но они не оставили своих планов по взятию Муравьев, что выяснилось через небольшой перерыв.

Через Дубровку проходила дорога, и я ее неплохо просматривал. От меня слева к дороге примыкал не очень глубокий овраг, часть которого мне тоже было видно. В этом овраге начала накапливаться пехота противника, численность которой мне было трудно установить, но куда больше роты, - это то, что я просматривал.
Коль скоро на нашем левом фланге и в центре не удалось пробиться к Муравьям, то, видимо, решили попытаться овладеть ими на нашем правом фланге, что почти напротив нашего НП.
В это время меня вызвали к телефону. И мне говорят, наверное, командир дивизиона капитан Домнич или кто-то из штаба полка: "Корректируй огонь 152-мм пушки-гаубицы!". Конечно, не так прямо, закодировано, но я понимаю, что это значит. Говорю, что готов. Передают: "Выстрел!".
И через некоторое время вижу разрыв снарядища в самой гуще скопления пехоты противника. Мне лишь осталось скомандовать: "Беглый огонь", затем перенести огонь туда, где я не видел людей. Но, что они там есть, не сомневался. Атака противника была сорвана.

По телефону позвонил в полк, попросил поблагодарить "старшего брата" за отличную работу. Для них это было к месту, ибо их батарея стояла в районе Посада, и обстановка там была тревожная. Там находились тылы, в которых служили, как правило, люди старшего поколения, не строевые и не обстрелянные, да еще кое-кто с передовой донес слух "наших бьют!", ну и пошло-поехало, чуть ни паника.
Налетела авиация, и началась очередная бомбежка, правда, послабее, чем с утра, но весьма ощутимая. После бомбежки начался довольно продолжительный артналет. Затем наступила тишина. А тишина на войне, как и затишье перед бурей или грозой - предвестник боя, то есть жди атаки со стороны противника.
Теперь главное определить, откуда они пойдут? У нас недостаточно было людских ресурсов, чтобы обеспечить должную безопасность юго-западной части муравьевских казарм. Противник, видимо, об этом догадался, когда проанализировал все свои попытки захватить Муравьи и свои наблюдения за нами.

По берегу Волхова две группы немцев под прикрытием артиллерийского огня просочились в эту часть Муравьев. Одна группа, человек 30, проникла в Муравьи с той стороны, где находился хозяйственный двор с постройками - баней, пекарней, манежем и др. другая группа залегла в канаве, что проходила вдоль городка со стороны р. Волхов под окном нашего НП-1, куда ушли трое наших бойцов готовить обед.
Двое готовят пищу, а третий ведет наблюдение. Смотрит вдаль и вдруг, можно сказать у себя под ногами, видит в канаве лежащих солдат противника, один из которых машет руками над своей головой, давая знать своим прекратить огонь.
Артиллерия огонь прекратила, и наши три человека по команде Черноусова начали сверху забрасывать этих немцев ручными гранатами. Группа противника была уничтожена, так и не успев подняться для броска в казарму.
Вот так трое, сержант Черноусов, разведчик Лебедев и связист Суворов, проявив смекалку и выдержку, уничтожили 15 солдат противника и доставили нам на НП-3 обед, вернее, завтрак, обед и ужин. И еще осталось еды на завтрак следующего дня.

Вторая группа противника тоже состояла человек из тридцати. Она вплотную подошла к зданию конного манежа с запада, то есть тоже от реки Волхов. Там был наш станковый пулемет пулеметной роты, который открыл огонь, но вскоре смолк.
В это время подошли на помощь полковые разведчики с автоматами и смело атаковали противника, ведя прицельный огонь из своего оружия. Немцы бросились бежать и попали под огонь второго пулемета Ивана Яроша. Одним из этих разведчиков был Михаил Михайлович Беляев, который войну закончил капитаном. И эта группа немцев почти вся была уничтожена.
Противник посчитал, что нанесение удара по Муравьям одновременно с двух направлений - с фронта и тыла, обеспечит их захват. Если бы не подоспевшие разведчики, мы бы не смогли Муравьи отстоять. А было нас, защитников Муравьев, всего человек пятьдесят, включая артиллеристов.

К вечеру стало спокойнее. За первый день боев наши потери, со слов пехоты: один человек убит и двое ранено. Все трое - связные, которые, невзирая на огонь, бегали с приказаниями командира батальона по организации и ведению боя и выяснению обстановки. Другой-то связи между подразделениями батальона в Муравьях не было.
Жестокие бои за Муравьи продолжались до середины ноября 1941 года. Хотя их накал постепенно ослабевал, но каждый день нас и бомбила вражеская авиация, и свирепствовала его артиллерия, не говоря уж о стрелковом оружии врага, которое вообще не переставало бить по нам.
На другой день мне принесли очень теплое и сердечное письмо от нашего командира дивизиона капитана Домнича, в котором он всех нас благодарил за стойкость и выдержку, что мы не дрогнули под напором врага, который и численно и вооружением превосходил нас. Что мы отлично справились с поставленной перед нами задачей и отстояли Муравьи.
В конце письма он сообщил, что я и вся моя группа разведчиков и связистов представлены к правительственным наградам и что, он надеется, не последний раз. Обещанных наград никто из защитников Муравьев не получил, а ведь это была самая западная точка на карте из всех фронтов Советского Союза после Ленинграда. И отстояли ее 50 человек, выиграв бой у двух полков пехоты вермахта.

Реальной наградой нам был обед, который специально для нас по распоряжению капитана Домнича приготовил старшина батареи Виноградов Сергей Осипович (свои-то продукты мы еще вчера съели!). Это было первое признание нас и награда. Похваливали и раньше, но чтобы обед, да еще с чаем! Впервые на войне.
Постепенно напряженность боев стала снижаться. Получив хорошую нахлобучку, противник перешел к строительству оборонительных сооружений.

Пунктуальность в ведении артогня у немцев была окончательно подорвана. Теперь они открывали огонь, когда считали нужным, а не тогда, когда час наступил. Но время приема пищи соблюдалось, конечно, если мы не вмешивались.
Работы у них велись ночью. Вечером ничего не было, а утром смотрим - дзот стоит и пулемет торчит. Когда успели? Вначале они их плохо маскировали, а иногда их сооружение напоминало русскую деревенскую баню без крыши, попасть в которую, да еще прямой наводкой, труда не составляло. Колоннами в бой больше не ходили, окапывать и возводить укрепления научились быстро и добротно, порой на зависть нам.

Вскоре Волхов встал, покрылся льдом. Но лед был тонкий и не выдерживал лошадь. Немцы выход нашли быстро. Отобрали у перебежчиков теплую одежду (а мы с октября месяца перешли на зимнюю форму одежды), переодели их в свою летнюю с пилотками и заставили в легких конных санях возить боеприпасы с западного на восточный берег Волхова.
Некоторые из перебежчиков начали возвращаться обратно к нам. Прибежит, его, конечно, спрашивают: "Ну, как, свободолюбивый крестьянин, получил обещанную землю? Много вас немцы отправили в Чернигов?"
А он отвечает, что не сдавался добровольно, его немцы в плен взяли насильно. В Чернигов никого не отправили, сказали, что сначала надо помочь рейху. Суточная норма питания немцами была установлена: пять вареных в мундире картошек. Хлеба совсем не давали. Мы этих перебежчиков отправляли в особый отдел, который и разбирался с ними.

Наконец-то мне разрешили сходить на огневую позицию батарей помыться в бане. Все мои разведчики и связисты поочередно уже вымылись. Два месяца мы не были в бане. И каждый день в поту, копоти и грязи. Огневики еще нет-нет да и помоются, а мы такой возможности не имели. Вместо мочалки - щетка, которой коней чистили. Дерет, но два раза намылишься и блестишь. Да еще и веником похлещешься. Вся усталость проходит.
После бани разведчики и связисты предлагают выпить водки, я отказываюсь, но они настаивают и говорят: "Пей, лейтенант, все равно убьют!".
В конце концов, протянул ложку, мне в нее наливают, беру в рот - противно, и выплевываю. А наливший мне водки лишь сказал: "Эх, пропало добро!".
Так повторялось несколько раз в разные дни, пока не привык, но что убьют - сомневался. Водке предпочитал сладкий чай, который, к сожалению, был редчайшим исключением.

К вечеру уже был в Муравьях, где разведчики мне рассказали, что во время обеда солдаты противника оставили одного пулеметчика дежурить, а сами ушли обедать. Этот дежурный схватил пулемет и быстро пошел в нашу сторону, изредка поднимая вверх свободную руку, сжатую в кулак.
Надо же, бежит в нашу сторону, да еще и кулаком грозит! Он один, а наших десять человек, да еще пулемет в его сторону направлен. Решили, пусть подбежит поближе, а там посмотрим.
Оказалось, это испанец, его "угроза" - поднятая вверх рука со сжатым кулаком - означала "не пройдет", что фашизм не пройдет. Испанец рассказал, что он республиканец и записался волонтером в армию, чтобы перейти к нам. Об этом факте в то время писала газета "Правда".

В порядке краткого итога боев за Муравьи следует отметить не только выгодные условия местности, где они проходили, крепкие стены, перекрытия и подвалы казарм.
Но и хорошо продуманную и организованную нашими командирами и, в первую очередь, командиром батальона капитаном Белоусовым оборону городка, его умелое руководство боем; хорошо обученный и подготовленный личный состав гарнизона Муравьев; четкое взаимодействие пехоты и артиллерии; твердость духа, высокая воля к победе, выработанные многими боями у воинов 305-й стрелковой дивизии.
В достатке было и боеприпасов всех видов. Сюда же следует отнести и своевременное оставление Дубровки, и закрепление всех сил этого участка в Муравьях.

Если бы мы приняли бой в Дубровке, состоящей из деревянных крестьянских домов, без всяких укреплений, и на нас бы обрушился такой же огонь, как и на Муравьи, мы бы все погибли, а противник почти безнаказанно захватил бы и Муравьи и все последующие деревянные деревеньки.
И таким образом выполнил бы свою задачу - расширить плацдарм до озера Ильмень. А дальше - прекрасное шоссе и железная дорога на Москву. Реальность такого развития событий была вполне очевидна для всех защитников муравьевских казарм - городка Муравьи." - из воспоминаний командира 5-й батареи 830-го ап 305-й сд А.Доброва.

3593-1301257036