|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2011-05-31 00:15:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Хлопок и выхлоп
Давно сформулировал, но всё никак не мог записать (хотя, возможно, в других формулировках уже и формулировал) один из главных принципов собственного восприятия важности того или иного явления искусства.
Странным образом, качество артефактов меняется не только от окружающего их контекста, но и от нашего ожидания, в которые мы их помещаем.
Один и тот же артефакт может оказаться и полным и полым, в зависимости от того раствором какого ожидания он окружён.
"Утраченные иллюзии" в Большом театре могли бы быть нормальным спектаклем в качестве рядовой, очередной системы, но в качестве давно ожидаемого, центрального события сезона, локомотив не тянут.
Вульгарное стихоложество, не покидающее стен литературного салона почти ничего не весит, однако, становится вредным (хотя бы из-за размывания критериев качества) если автору этих стихов дают литературные премии.
Проза, в этом смысле, ничем не отличается от стихов, и даже от песен.
Ну, да, собственное стихотворение, спетое под гитару на чьей-либо кухне может выглядеть милым и даже симпатичным, но когда оно становится объектом культа миллионов, автоматически, к нему выкатываются совершенно иные требования.
Есть какая-то едва ли не математическая закономерность между хлопком и выхлопом, наполненностью артефакта и его бытованием в определённой социальной среде.
Таких очеркистов, как Прилепин, тьма-тьмущая - в каждой областной газете можно насчитать парочку "специальных корреспондентов", однако, награждение книги Прилепина призом десятилетия понижает не только репутацию премии, но и планку качества самого текста - ведь отныне отношение к нему меняется. Должно поменяться.
Это похоже на дроби - хлопок и выхлоп всегда разделены так же, как числитель и знаменатель.
Я вижу эту систему как шлюзовую - с автоматическим колебанием умозрительной репутационной воды - чем выше замах, тем меньше содержание; тем меньше сухого остатка остаётся в конечном счёте; тем бледнее выхлоп.
Чаще всего чудеса восприятия (переживание полноты и избытка) случаются от неожиданности - любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь.
Любая предварительная подготовка, настроенность настраивают на какие-то повышенные требования, которым чаще всего не суждено сбыться.
Нынешняя медийная ситуация практически не оставляет возможности для чистого, незамутнённого восприятия - мы всё чаще и чаще ходим на фильмы и спектакли, в деталях или в общем зная их содержание ещё до того, как посмотрим сам фильм, сам спектакль.
Ведь если не медиа, то как бы мы узнавали о премьерах и новинках, ведь новости в нас возникают не от нашей осведомлённости (когда нам что-то интересно то мы начинаем сами искать информацию, сами создаём её для себя, а не извлекаем её из общего корытца).
Получается, что мы идём подтверждать или опровергать свои предварительные ожидания.
Мы, конечно же, знаем чем закончится "Гамлет" или "Евгений Онегин", но интерес к этим текстам не уменьшается в силу их универсальности и многозначности, многозначительности, позволяющих множиться трактовкам.
В случае классики мы следим уже не за извивами сюжетов, но за особенностями интерпретации.
И это уже интеллектуальное, а не чувственное удовольствие, доступное не каждому.
Современное внимание давно уже изменилось, причём не в лучшую сторону. Нынешнему вниманию необходимы подпорки чужого мнения, аннотации и спойлеры. Почва под ногами, кочка - горизонтальная правота всех и каждого оборачивается недостаточностью восприятия - теперь уже не нужно формулировать отношение в деталях, легитимизировано пустотное "нравится" и "не нравится".
Если раньше такой позицией довольствовались только обыватели, то сегодня таким неразличением довольствуются даже профессионалы.
Увы нам.
Давно сформулировал, но всё никак не мог записать (хотя, возможно, в других формулировках уже и формулировал) один из главных принципов собственного восприятия важности того или иного явления искусства.
Странным образом, качество артефактов меняется не только от окружающего их контекста, но и от нашего ожидания, в которые мы их помещаем.
Один и тот же артефакт может оказаться и полным и полым, в зависимости от того раствором какого ожидания он окружён.
"Утраченные иллюзии" в Большом театре могли бы быть нормальным спектаклем в качестве рядовой, очередной системы, но в качестве давно ожидаемого, центрального события сезона, локомотив не тянут.
Вульгарное стихоложество, не покидающее стен литературного салона почти ничего не весит, однако, становится вредным (хотя бы из-за размывания критериев качества) если автору этих стихов дают литературные премии.
Проза, в этом смысле, ничем не отличается от стихов, и даже от песен.
Ну, да, собственное стихотворение, спетое под гитару на чьей-либо кухне может выглядеть милым и даже симпатичным, но когда оно становится объектом культа миллионов, автоматически, к нему выкатываются совершенно иные требования.
Есть какая-то едва ли не математическая закономерность между хлопком и выхлопом, наполненностью артефакта и его бытованием в определённой социальной среде.
Таких очеркистов, как Прилепин, тьма-тьмущая - в каждой областной газете можно насчитать парочку "специальных корреспондентов", однако, награждение книги Прилепина призом десятилетия понижает не только репутацию премии, но и планку качества самого текста - ведь отныне отношение к нему меняется. Должно поменяться.
Это похоже на дроби - хлопок и выхлоп всегда разделены так же, как числитель и знаменатель.
Я вижу эту систему как шлюзовую - с автоматическим колебанием умозрительной репутационной воды - чем выше замах, тем меньше содержание; тем меньше сухого остатка остаётся в конечном счёте; тем бледнее выхлоп.
Чаще всего чудеса восприятия (переживание полноты и избытка) случаются от неожиданности - любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь.
Любая предварительная подготовка, настроенность настраивают на какие-то повышенные требования, которым чаще всего не суждено сбыться.
Нынешняя медийная ситуация практически не оставляет возможности для чистого, незамутнённого восприятия - мы всё чаще и чаще ходим на фильмы и спектакли, в деталях или в общем зная их содержание ещё до того, как посмотрим сам фильм, сам спектакль.
Ведь если не медиа, то как бы мы узнавали о премьерах и новинках, ведь новости в нас возникают не от нашей осведомлённости (когда нам что-то интересно то мы начинаем сами искать информацию, сами создаём её для себя, а не извлекаем её из общего корытца).
Получается, что мы идём подтверждать или опровергать свои предварительные ожидания.
Мы, конечно же, знаем чем закончится "Гамлет" или "Евгений Онегин", но интерес к этим текстам не уменьшается в силу их универсальности и многозначности, многозначительности, позволяющих множиться трактовкам.
В случае классики мы следим уже не за извивами сюжетов, но за особенностями интерпретации.
И это уже интеллектуальное, а не чувственное удовольствие, доступное не каждому.
Современное внимание давно уже изменилось, причём не в лучшую сторону. Нынешнему вниманию необходимы подпорки чужого мнения, аннотации и спойлеры. Почва под ногами, кочка - горизонтальная правота всех и каждого оборачивается недостаточностью восприятия - теперь уже не нужно формулировать отношение в деталях, легитимизировано пустотное "нравится" и "не нравится".
Если раньше такой позицией довольствовались только обыватели, то сегодня таким неразличением довольствуются даже профессионалы.
Увы нам.
