Чердачинский Чехов. Вишнёвый бор

«Лунка» на Яндекс.Фотках


Малый карьер, менее объёмный и глубокий против Большого, графитного, граничит с лесным кладбищем, обрывающимся естественным образом, упираясь в его амфитеатр.

Эти стихийные пляжи не такие публичные, как в других местах, но более атмосферные и интимные: если в общепринятые курортно-отдыхательные места ходят компаниями, то здесь укрываются, подальше от чужих глаз, во время ухаживаний, сюда бегают на свиданки в самом начале романов.

Цепочка небольших карьеров тянется чуть в сторону от посёлка АМЗ – как бы отталкиваясь от дна Шершней и постепенно разгоняясь, выходя на поверхность ближе к посёлку Мебельной фабрики.

Если взглянуть на эту часть городского бора с точки зрения птиц, то, почти уверен, ландшафт этот будет выглядеть Уралом в миниатюре: ну, да, сосновые леса да озёра, цепочки водоёмов, мытой посуды, разбросанной по таёжным нычкам.

Урал – озёрный край и, как тут любят повторять, «северная Швейцария», хотя на наших территориях таких Швейцарий можно разместить немеренно…

Когда Лопахин предлагает Раневской вырубить вишнёвый сад, удивлению аристократки нет предела.

«Вырубить? Милый мой, простите, вы ничего не понимаете. Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишнёвый сад…»

«Сосны и травы» на Яндекс.Фотках

На что Лопахин ворчит в пространство:

«Замечательного в этом саду только то, что он очень большой. Вишня родится раз в два года, да и ту девать некуда, никто не покупает…»

Размер имеет значение.
Даже если секрет того, как вишню сушили, мочили, мариновали утрачен.

А наш сосновый бор вишни не родит, если только шишки, хрустящие под ногами, да иголки, пружинящие под снегом. И, тем не менее, Городской Бор – это и есть наш чердачинский Вишнёвый Сад со всеми вытекающими – и душа, и символ.

И лёгкие города, и его разум – причём в самом что ни на есть буквальном смысле, так как весьма немаленький городок психбольницы тянется по восточному краю бора, переходя в Областной туберкулезный диспансер, резиденцию краевого Онкологического и, похожую на государство в государстве, Областную больницу.

Здесь, внутри лесного тела (царства) весной ещё не пахнет, снег не темнеет и не съёживается, ещё не хрустит, не ломается, но стелется, подталкивая тебя идти дальше.

Стучат дятлы, гудят кроны, а многовековые стволы, так и не утратившие гибкости, скрипят, точно мачты, из-за чего начинает казаться, что среди деревьев, подобно лёгкому шифоновому шарфику, путается морской бриз.

Края бора окружены поясом отощавших за зиму берёз; здесь веет злой, порывистый ветер, то ли заветривая кожу лица, то ли покрывая её мартовским багровым загаром, но дальше фильтра, в основном, будут только сосны и ели, без ветра и сильных движений воздуха, внутри или снаружи, всего остального – людей, дорог, верха и низа: всё же, карьеры – механические нарушения нашего плавного, лишь слегка всхолмленного мира (попадая в бор почти всегда идёшь в горку, из-за чего возвращаешься домой раза в два быстрее, чем куда бы то ты не заходил), вскрытие покровов, обнажающих жёсткую, жестоковыйную, костляво-каменную изнанку, весьма точно передающую суть местного люда.

К породе которых, впрочем, принадлежу и я, собственной шкурой прочувствовавший гениальность финального Чеховского расклада; "моя жизнь, моя молодость, счастье моё..."




«Травы и сосны» на Яндекс.Фотках


«Берёзоподтёки» на Яндекс.Фотках


«Психбольница» на Яндекс.Фотках


«Папа» на Яндекс.Фотках


«мама фотографирует» на Яндекс.Фотках


«между двух карьеров» на Яндекс.Фотках