Два дня до конца цвета
Зимняя городская земля – как атлас кожных патологий, перелистываемый ветром. Смотришь-то, в основном, под ноги: мёрзлые шанкры, бляшки наледи, припорошенные хроническим псориазом; бинты, пропитанные погодной сукровицей; нарушение пигментации: родинки и родимые пятна, скользящие под ногой, непреходящая аллергия, чесотка, сводимые, но несведённые татуировки.

Вспоминая лето, идёшь по Усиевича вниз, от магазина пошаговой доступности и до остова автобусной остановки; ветер в харю, седина в ребро, бог в помощь. Но расчесать ситуацию с нуля зимой сложнее, такое ощущение, что восприимчивость зависит от мороза и, оттого, падает, а фантазия, как констатирует Кайзерлинг, не расширяется.

Выходишь на улицу как актёр на сцену: но не в смысле изменений во внешности, а как полной мобилизации сил и выключения реле чувствительности, понижения её до самой последней риски. Не раскрытие, превращающее всю телесную поверхность в поле раскатанного восприятия, но тотальный, «на всю насосную завёртку», интровет.



Гуляя по Цейлону, Герман Кайзерлинг ("Путёвой дневник философа") постоянно противопоставляет южное восприятие (дикое, прямолинейное, чувственное, непосредственное) северному (фантазийному, утончённому). Поддавшись югу, он перестраивает мировосприятие, точнее, оно у него само перестраивается:

«Всё, что происходит со мной, прорастает во мне так, как в природе прорастают растения. Не я мыслю, а мне мыслится, не я хочу, а мне хочется…» (114)

Парит как в бане. Адской. Между магазином и остановкой ловишь себя на полном отсутствии желаний, как если во всём теле свет выключили, оставив дежурное освещение только на лице, подставленном космическому ветру: когда город накрывает темень, в этой судорожной декабрьской жути начинает казаться, что атмосфера улетучилась и поверхность Усиевича ничем не отличается от поверхности Моря Ясности, ещё одной, между прочим, кожной деформации, оставшейся следами активности юношеских сальных желез.

Такой себе тренажёр по выходу в безвоздушное пространство; почти виртуальная, смоделированная реальность, прикоснуться к которой можно только щекой.

Какая уж тут чувствительность, какой расчёс!