Перебеливая чистовик
Небо с каждой строчкой опускается всё ниже и ниже, пока не застревает на уровне уличного фонаря. На асфальте образуется налёт, постепенно превращающийся в классическую серую диетическую кашицу, которой славна московская зима, пахнущая метро, кофе и неглубоким морем.

То, что било в лицо, пока бежал до дому, за границей окна превратилось в открытку. В стихотворение: строчки ресничек просеивают пространство, выпадают в осадок, дальше – см. выше.

Жизненное пространство сужается: снег оседает на стенках сосудов тоннелей, из-за чего в метро становится гораздо тише. Метель перебинтовывает атлас кожных заболеваний, зуд да заветренную ветрянку. И пока снежинки прочёсывают ниспадающие, как в «Незаконченной» Шуберта, потоки кажется, что в теле наступает некоторая невесомость, точно [лишний] вес испаряется вместе с прожитыми годами, превращаясь в слякоть у выхода на метроперрон.