Цветомузыка

Светает. Смотрю, как в углах комнаты загустевает август: пока еще неспешным белым золотом, настоящий плотный настой (застой) случится позже.

Зной, на самом пике своем, обесцвечивается, разжижаясь. Точно ломается внутри, становясь хрупким, ломким - как то стекло, что тает, превращаясь в воду.

Посему июльский свет (даже вечером, под фонарями) лишен густоты и драматизма; он еще не торопится свернуться в перезрелый урожай итогов и закруглений.

Подобно плоду, свет должен налиться внутренней силой, цветом и запахом плавленной усталости; в июле же все еще слишком много борьбы и надежды.

В конце концов, в июле так безнадежно жарко, что все цвета бледнеют, превозмогая макушку лета; приближаясь к ней (я бы хотел написать "вскарабкиваясь на нее, точно на гору", но сегодняшним утром это будет неправильное ощущение).

В нынешнем солнце все еще много пены морской, что лишь в августе способна превратиться в пенку: варенье сварено и благоухает, остывая.

Лето свершается, главным образом, в голове, мучит и мает череп, чешет скальп, потеет и тревожит кровеносным давлением; тело ему подчиняется вслед за верхушкой, тащится, не успевая перестроиться, между тем, как голову давно обмакнули в горячее и заглазничное черное.

Золотой отлив, вместе с яблочным Спасом, возникает когда отпустило немного и можно прийти в себя; ощутить дистанцию, она же интенция.

Собственно, свет это и есть отношение двух точек, точнее, между двумя точками, каждая из которых порождает собственное состояние (= содержание), свой наст(р)ой.

Слежу как цвет света становится гуще и безнадежнее, последовательно превращаясь то ли в театр, то ли в чистую тициановскую радость одномоментности, сытой и слегка горчащей избытком.

Впрочем, июль, выгорающий до полного неразличения, тоже хорош: с каждым годом морок его только крепчает, словно символизируя количество прожитых лет. В детстве моем лето имело цвет пузырящейся зелени, конкретный и стойкий. Цвет не исчезал даже во сне и пах полынной пылью.

Теперь же цепляешься за невесомость, будто она способна удержать тебя на ногах, когда сильно устанешь.