Gesuati/ Джезуати. Санта-Мария-дель-Розарио
И последнее на сегодня. До вида на Джудекку добрался затемно.

Шёл почти наобум, пытался любоваться неосвещёнными красотами. Старательно обходил места скопления туристов (они-то, как раз, света не жалеют.

Наконец, вышел в открытое поле – на набережные возле порта, куда я дважды приезжал из Хорватии в 1997-м.
Причал и пирс не изменились: та же статуя с музыкантами возле выхода в город (то ли вспомнил, то ли заново узнал).

Та же самая сувенирная лавочка под мостом, где я тратил последние лиры (на что они мне в России?!) на стекляшки, позолота и цвет с которых слезли после первой помывки, на капитанскую фуражку, которая так и не налезла на голову и была передарена.
На что-то ещё, чего теперь и не вспомню.

Ах, да, маска ж ещё. Обязательный к употреблению венецианский подарок из папье-маше или глины. Утрачена во многих переездах.

Хорош бы я был, если бы фуражка, таки, налезла. Куда бы я в ней отправился?

Когда я шёл к «Набережной неисцелимых» (мемориальная доска на месте, даже не искал, сразу взглядом упёрся – сойдя с мостика, возле отеля с уже другой мемориальной доской, на этот раз посвящённой Джону Рёскину), меня обогнал, тяжеловесно покачиваясь восьмиэтажный лайнер, в каждой каюте которого есть балкон.

Разумеется, сейчас все его пассажиры стояли на этих жердочках, точно ноты и махали.
То ли чайкам, то ли Венеции.

А, может быть, людям, сидящим на набережной в кафе и в ресторанах.
А кто-то просто стоял у кромки воды и фотографировал громаду корабля, от которого по воде шли разноцветные волны.
Или сидел на лавочке и тоже фотографировал.
Или катался на роликах.

Знаете, в любом месте, куда ты приехал, заметнее всего умиротворённые завсегдатаи, гении местности и места, идеально вписанные в ландшафт, точно тут всегда были.




«Санта-Мария дель Росарио (Gesuati)» на Яндекс.Фотках

Их уверенности немного завидуешь, зная за собой постоянный душевный трепет и всяческие экзистенциальные недомогания, им же, скорее всего, неведомые.

Ну, да, чужой чемодан всегда легче, а свой – тяжелее. У меня был приятель весьма солидной внешности, который много пользовался самолётами и, почему-то, я долго не мог понять отчего, любивший общаться со мной в дороге.

Сначала я решил, что ему просто одиноко, но потом, когда сам оказался в каком-то лощёном аэропорту, понял: ему просто нравилось открывать ноутбук и писать в него с сосредоточенным видом, точно решая судьбы мира или сочиняя нетленку, что твой Хемингуэй.

Сидит такой V.I.P. в, извините, лаундже и что-то, морща лоб пишет, ничего не замечая вокруг. Но если заглянуть через его плечо на монитор, там будет раскрыта аська или вибер.

– Привет.
- Привет.
– Как дела?
- Нормально. А у тебя?
– Что делаешь?
- А в аэропорту сижу. А ты?
- А я смотрю программу "Время". О закормах Родины беспокоюсь…

Ну, и т.д.
В этом мой путешественник ничем не отличается от гастарбайтеров, прилипающих к мобильнику с тайным знанием устройства мироздания.

Часто вижу на улице людей, говорящих с таким упоением, точно это их последний разговор в жизни.

Так и завсегдатаи «Набережной неисчелимых» или любой другой, заполняющие бесчисленные венецианские заведения с твёрдостью, достойной лучших представителей человечества, буквально через пару дней рассосутся по своим ленивым закоулкам, разъедутся в разные части ойкумены и перестанут казаться постоянными посетителями дорогих и важных (дешевых и совершенно проходных) мест.

Вот так идёшь по набережной, куда глаза глядят (а глядят они, разумеется на Джудекку), пока не споткнёшься об открытые двери очередного архитектурного совершенства, плачущего по ночам солёными слезами (из-за чего на физиономии его застывают подтёки, со временем становящиеся неизлечимым элементом декора, придающим фасаду дополнительные объёмы и многозначительность.


«Санта-Мария дель Росарио (Gesuati)» на Яндекс.Фотках

В Джезуати главное – три плафона Тьеполо, посредине вытянутый, по бокам – обкусанные, ромбообразные хотя что в них творится разобрать, если честно, сложно.
Прав был Смирнов: нужно брать с собой в путешествия бинокль.

Хорошие типографские возможности портят зрения не хуже интернет-поисковиков, разгружающих мозги до такой степени, что те начинают перестраиваться, освобождая площади эрудиции и системных знаний под что-то другое – реестры футбольных побед или же песни Михайлова Стаса.

Венеция в альбомах имеет мало общего с живописью на местах, где должна включаться "аура", но часто не включается. Высосана до основания. До первооснов.

Каталоги и путеводители называют её «выдающейся» и «богато декорированной», а мне, после сегодняшних Фрари, дубль Кармини, Понтолоне и дубль Сан-Рокко, она показалась крайне уютной. Домашней.

Крайне – оттого, что стоит на берегу и смотрит на противоположный берег, уютной – оттого, что в ней светло, тепло и много народа слушает вечерню.

Что, в темный ноябрьский вечер, загустевающий с помощью колокольного сопровождения, до состояния беспробудной ночи (ах, какие в Венеции тихие, наваристые ночи!), ещё нужно уставшему путнику с ногами гудящими от многочасового моциона?

Немного тепла, уюта, света и искусства.

На любителя, кроме Тьеполо, в Джезуати (теперь мне кажется, что её обязательно должны любить моряки и капитаны дальнего плаванья) ещё есть Тинторетто, Риччи и Пьяццетта.






«Санта-Мария дель Росарио (Gesuati)» на Яндекс.Фотках

Возвращался домой через мост Академии как из кругосветки.

С одной стороны, да, обыденность ритуала, от которого (от которой) никуда не деться (одной мечтой, значит, меньше), но, с другой, плотность же тоже никуда не девается, насыщает, делает сознание бессознательно сытым. Запотевшим от жора прекрасного, которым следует запасаться не только в эту конкретную зиму (синоптики обещают повышенную, невиданную просто-таки суровость), но и на всю оставшуюся. Мало ли что…