Новый Вавилон [entries|friends|calendar]
Paslen/Proust

[ website | My Website ]
[ userinfo | livejournal userinfo ]
[ calendar | livejournal calendar ]

Венецианское воспаление венценосного андрогина [08 Jul 2014|06:41pm]
Я, вообще-то, о том, что советская Венеция максимально литературна. Как любое злокачественное текстуальное уплотнение.

Статичность восприятия близка уже к ощущению от города как книжки с картинками. Черно-белые альбомы советского периода были жуткого полиграфического качества: набранный текст бежал, а картинки припечатывались к листу, точно родимые пятна или же ожоги.

И даже в город первый раз ты попадаешь с моря, проходя через ворота и заграждения лагуны, совсем как персонаж повести Томаса Манна: то, что твой путь сюда будет литературным, сомневаться не приходится. Это настолько очевидно, что иного и не ищешь - всё, мол, идёт своим чередом: текстуальным.

Сейчас, конечно, хорошо было бы цитатку с первой страницы "Смерти в Венецию" подверстать, да лень лезть в Google. Тем более, что я её уже использовал в своей первой цидульке про Венецию, написанную после однодневного метания по городу. О котором, впрочем, следует рассказать отдельно.

один раз в год сады цветут )
post comment

"Венеция. Живопись века Просвещения" Елены Федотовой [02 Jan 2014|10:36am]
С этой книги, подаренной мне отцом семь лет назад в январе, собственно, и началось моё увлечение Венецией – с изучением многих альбомов и книг, исторических, этнографических и искусствоведческих подробностей, увенчавшееся, не побоюсь этого слова, месячной поездкой в Светлейшую.

Видимо, где-то внутри перемкнуло, сдетонировало, вот увлечение и стало нарастать как ком, охватывая всё новые и новые территории знания, отнимая всё больше и больше времени (даже приблизительно не смогу подсчитать сколько времени я провёл на всевозможных туристических и фотографических форумах и сайтах), пока не разрешилось замечательной поездкой.

Отец мой оказался провидцем, надписав этот альбом с подробным искусствоведческим текстом Елены Федотовой (по сути, издание это – искусствоведческая монография, полиграфически роскошно изданная, «наука с картинками») четверостишьём:
Диме! Который у Пьяцца Сан-Марко
Кормил с ладони голубей
И на венецианском перекрёстке
С мечтою встретился своей…

Классическая по чёткости и прямолинейности, история о том, как увлечение книгой выливается во что-то реально ощутимое; в то, как знание толкает нас на действие.

В чём, конечно, немаловажная заслуга автора книги и издательства, всех его редакторов, собравших превосходный «иллюстративный ряд» и сверставший его так, как надо – с постоянными забеганиями вперёд или отставаниями репродукций от текста, из-за чего книга постоянно листается, вертится, срастаясь с читателем ещё больше.

от Волгоградского вокзала к Палаццо Лабиа )
post comment

Венецианское стекло-2. Фотографическая конвенция (2). Нарушение незапретных запретов [11 Dec 2013|06:43pm]
В Ка Д’ Оро самый лакомый объект, «Святой Себастьян» Мантеньи, висит на входе в экспозицию – бывший хозяин коллекции так ценил эту картину, что специально построил для неё автономную мраморную капеллу: поднимаешься на второй этаж, и там, среди выставленных готических и ренессансных скульптур, в углу, тот самый шедевр, возле которого сидит специальный дядька в шарфе и кричит всем, активно вращая глазами – «но фото! Но фото!»

Ну, раз нельзя, значит, нельзя.

Обычно, я фотографирую даже под запретом – в каждой венецианской церкви и, тем более, в музее, на входе висит картинка с перечёркнутым фотоаппаратом, что, разумеется, обостряет погоню за эстетическими впечатлениями.

Моя маленькая партизанская война необходима для работы – во-первых, я убеждён, что рассеянное внимание современного человека давно уже не способно фиксироваться на особенностях текущего момента, оно его просто пропускает.

Во-вторых, по себе я знаю, что зрение современного человека меняется: отныне мы смотрим не только глазами (то есть, в одиночестве), но и с помощью гаджетов, делящих наше внимание с кем-то ещё: потенциальная, но возможность поделиться этим впечатлением с кем-то другим (даже если это ты, годы спустя) меняет настрой оптики и её агрегатное состояние.

Да, я понимаю, что фотографирование способствует быстрейшему забыванию и «смерти мгновения», но что делать, если есть только те возможности, что есть?!

Поэтому я демонстративно кладу телефон в карман и начинаю осматривать Галерею Франкетти только глазами (кажется, спрятав девайс внутрь куртки или в сумку, разгибаешься и начинаешь держать спину гораздо прямее, чем когда ты фотограф), выхожу на знаменитый ажурный балкон с видом на Гранд Канал (где, кстати, фотографировать можно), поднимаюсь на третий этаж с картинами второстепенных художников и коллекциями декоративно-прикладного искусства, затем возвращаюсь в «ядро» коллекции Франкетти, чтобы мимо глазастого дядьки (его никак не обойти) идти на выход.

Тут он начинает мне что-то говорить и яростно жестикулировать.

Смысл спича ускользает, но добрая и неагрессивная интонация заставляют замедлить шаг, остановиться.

– Не понимаю, - говорю.

И тогда экспрессивными итальянскими жестами, он мне объясняет, что я могу сфотографировать «Святого Себастьяна», он разрешает, только если подойду совсем близко к мраморной капелле.
Туда, где видеокамера "не видит".

Уж не знаю отчего он решил меня выделить из толпы.

несколько случаев из практики )
post comment

О Венеции. Фотографирование (1). Поэзия и карта [11 Dec 2013|03:35pm]

Фотографа ведь можно даже уподобить ленивому поэту, точно так же вытягивающему из воздуха некое сгущение, языковое и семантическое, до него не бывшее, с помощью игр ума, ловкости рук и пристальной внимательности к окружающему миру.

Для того, чтобы снимок заговорил, попав в систему опознаваемых координат, когда его изображение воспринимается как конвенциональное, нужны усилия, схожие с усидчивостью прозаика, тогда как зарифмовать куплет «на случай» может практически каждый.

Чем ещё хороши туристические центры – возможностью расслабленного фотографирования.

Вероятность быть зафиксированным здесь входит в общепринятую конвенцию, это как погода, от неё не спрячешься.

Приезжая в Венецию все как бы заранее подписываются под виртуальным договором стать частью разноязыкой толпы, постоянно попадающей в кадр – от этого же тоже никуда не деться, поэтому человек в фотоаппаратом в Венеции неопасен.

Как правило, это ошалевший от необъятной красоты турист, желающий увезти с собой как можно больше складок местного ландшафта.

Кстати, о хватательном рефлексе.

Бороться с ним можно лишь переведя его в сознательную (осознанную плоскость).

Собственно, все эти многочисленные торговцы с сувенирными палатками паразитируют на хватательном рефлексе своих современников, обязательно впадающих в ступор (если есть «венецианский синдром», то он, видимо, заключается именно в этой чистке причастности) среди мостов, каналов и фасадов.

зона свободной торговли. Образами )
post comment

Падуя. Фрески Менабуои в Баптистерии и Мантеньи в церкви Эремитани [10 Dec 2013|07:28am]
Так сложилось, что Падуя для меня началась и закончилась ренессансными фресками; всё, что было ещё (студенты, аркады, фестиваль шоколада, дождь, Прато делла Валле) оказывается внутри двух экскурсий.

Забросив сумку в отель, сразу же после вокзала я попал в баптистерий у Дуомо (был закрыт), маленький и уютный, слегка как бы расширяющийся кверху.

В нём полусвет и полумгла, от пола и до потолка расписанная Джусто де Менабуои в 1375 – 76; путеводитель сообщает, что это один из самых полных сохранившихся фресочных циклов XIV века и нет смысла ему не верить: сохранность (правда, недавно здесь проходила многофункциональная реставрация) замечательная, живопись просто прелестная.

Другое дело, что её очень много, из-за чего она начинает скапливаться в глазах утомительной скороговоркой – стены, расчерченные на несколько автономных сюжетов, росписи люнетов и купольного пространства, окружённого несколькими рядами головокружительных пространств со своими собственными фресками («двойной аркатурный пояс»), которые толпятся и в простенках и в угловых опорах (лики евангелистов и ветхозаветных пророков).

Нужно время, чтобы привыкнуть к этой толпе сюжетов, набегающих друг на дружку (так поневоле оценишь нарративное мастерство Джотто, раскатывающего свой рассказ точно тесто скалкой без каких бы то ни было складок и подтоплений), так глаз, привыкнув к темноте, начинает видеть совсем в другом режиме.

Да-да, ожидание Джотто резко влияет на восприятие всего, что запланировано вокруг: ему, внутри внимания, выделяется огромная ячейка памяти, держащаяся незаполненной; всё прочее – бонус и необязательное дополнение.

А зря, так как медленное смотрение открывает у Джусто де Менабуои ряд ошеломительно красивых и совершенно самостоятельных (без обвинений в византийщине, недостаточности пластической изящности и «осязательной ценности»): просто ключ к этим красотам находится внутри самого баптистерия – только пристальное разглядывание позволяет, в конечном счёте, выделить ряд самодостаточных находок.

фрески раненного воображения )
post comment

Падуя. Фрески Джотто в Капелле Скровеньи [08 Dec 2013|02:36pm]
Смотрение фресок Джотто превратили в целый ритуал: важно заказать билеты заранее (я делал это по интернету ещё в Венеции) на жёстко фиксированное время: в капеллу Скровеньи пускают допоздна, но партиями и только на 15 или 20 минут (время улетает мгновенно).

Накануне я зашёл в комплекс Городских Музеев Падуи, оккупировавших монастырь Эремитани (в него входит действующая церковь с остатками фресок Монтеньи и Менабуои, клуатр с археологическими и нумизматическими коллекциями, пинакотека второго этажа и, разумеется, отдельно стоящая капелла Скровеньи, куда можно попасть только из музейного вестибюля, пройдя по красивому и печальному саду с абстрактными скульптурами) и билет свой выкупил.

На следующий день (благо был дождь и далеко от гостиницы идти не хотелось) я посмотрел сначала нутро Палаццо делла Риджони, а затем пришёл с Эремитани, где на небольшом пятачке и толкутся главные художественные сокровища города.

Боялся, конечно, что многочисленные второстепенные венецианцы (я даже не ожидал, что коллекция живописи окажется такой обильной и даже одышливой) замылят глаз, но для первого (читай, предварительного, при том, что возвращение необязательно, его может и не быть) знакомства вполне достаточно: путешественнику, вечно спешащему к новым зияющим высотам, не до медоточивой медитативности.

Когда время подходит, чуть ли не за руку тебя отводят к капелле, сбоку к которой пристроен стеклянный павильон с небольшим зрительным залом, похожий на аэропортовский накопитель.

Возле него ты ждёшь, пока предыдущая группа туристов посмотрит видеофильм с объяснениями и перечислениями, а затем отправится смотреть фрески.

И тогда их место занимает ваша группа.

Собственно, время отводимое для смотрения Джотто равно времени показа фильма и когда, усталый но довольный, ты возвращаешься в накопитель, там смотрит видео группа следующего сеанса.

чистый кенозис )
post comment

Пространственная паника в Падуе [08 Dec 2013|08:40am]
У каждого места есть своя, постоянно возрастающая, инерция, основанная на возгонке слепых сон очевидности – того, что по умолчанию принимается за фундамент восприятия местного.

Чаще всего – это то, чего здесь, в конкретном месте, «много» и что очень скоро перестаёт восприниматься, превращаясь в рисунок обоев из твоей комнаты.

Особенно если этот избыток не блещет неожиданностью (вода в каналах у двери дома), никак на себе не настаивает, но длится параллельно как соседняя улица, которую восприятие «проглатывает», стремясь оказаться на ближайшей площади или в каком-то гораздо более важном топографическом промежутке.

Особенно если на ознакомление с территориями совсем мало времени (а его почти всегда мало, меньше нужного) и некогда тщательно пережёвывать (не говоря уже о смаке) разнопричинные детали.

Важно хотя бы время от времени остранятся от потока собственных, бесперебойно текущих ощущений, и включать чистку внимания, снимая с него инерционную накипь.

Всё время хочется попасть в город, который будет соразмерен твоему восприятию и времени, отпущенному на его изучение.
Однако, реальность всегда состоит из несоответствий, жмущих да поджимающих.

Ощущение города, таким образом, всегда основывается на несоответствии.

Во-первых, ожиданий (пожалуй, это самое интересное – сталкивать образ пространства, сформированный доэмпирическими способами с тем, что есть на самом деле, тут главное, по прибытии, не забыть того, что складывалось в голове раннее), во-вторых, возможностей.

Ограничения эти, тем не менее, спасительны. Они не дают инерции окончательно затопить глазницы, оказываясь залогом творческой обработки впечатлений.

Ведь мы все, особенно когда это касается Италии и, тем более, Венето, вот уже на протяжении многих веков кружим по одним и тем же улицам, заходим в одни и те же палаццо и церкви, музеи и площади, но нет, особенно если судить «по литературе», двух одинаковых впечатлений от одного и того же места.

Жаль, что увлекаясь описанием памятников, их смысла, роли и значения, мы чаще всего забываем о промежуточных состояниях путешествия и его нутряном синтаксисе, обеспечивающем специфику ощущений.

Чистого восприятия нет и быть не может, даже фотографируя важнейшие туристические пунктумы, мы умудряемся отличаться от предшественников – в этом нам не только погода (время года, солнечный свет) помогают, но и наше физическое состояние, например.

Разные мысли, обеспечивающие неповторимую подсветку впечатлений, растут из личного опыта, поэтому ты никогда не повторишь соседа.
Как бы ни старался.

поиски соответствий )
post comment

Мимо "Ротонды" и хадж на Монте-Берико [07 Dec 2013|10:32am]
Внезапно я оказался в полях. У Берлиоза, в «Фантастической симфонии» третья часть «Жизни артиста» так и называется «Scène aux champs» («Сцена в полях»):

Однажды вечером, находясь в деревне, он слышит вдали пастухов, которые перекликаются пастушьим наигрышем; этот пасторальный дуэт, место действия, легкий шелест деревьев, нежно колеблемых ветром, несколько проблесков надежды, которую он недавно обрел, — все способствовало приведению его сердца в состояние непривычного спокойствия и придало мыслям более радужную окраску. — Но она появляется снова, его сердце сжимается, горестные предчувствия волнуют его, — что если она его обманывает... Один из пастухов вновь начинает свою наивную мелодию, другой больше не отвечает. Солнце садится... отдаленный шум грома... одиночество... молчание...

Я не сразу решился пойти в сторону знаменитых вилл – во-первых, Вальмарана, павильоны которой расписывали Тьеполо-старший и Тьеполо-младший, во-вторых, одного из главных шедевров Палладио – Ротонды: ноябрь и, скорее всего, они закрыты до весны, но удержаться от порыва было невозможно.

Тем более, что все свои «дела» в Виченце я закрыл слишком рано: гостиница «для дальнобойщиков" подняла меня «включённым завтраком» засветло, а возвращаться в город после «Театра Олимпико» уже не хотелось.

Так после особенно удачного концерта бежишь разговоров, желая поскорее оказаться дома – дабы не расплескать впечатление.

Вот я и пошёл вдоль каналов, по долгой, прямой улице в направлении монументального холма с церковью на самой вершине, пока не оказался у шумной развязки с большой аркой, за которой виднелись резко уходящие вверх ступени.

Всё это напоминало сцену «Театра Олимпико» с раздвинувшейся вглубь сценической территории, фреской; и точно – Арка оказалась последним творением Палладио, которое мне удалось увидеть в Виченце вблизи.

Арка и ступени за ней были крайне эффектны, но, против своих правил, я её не сфотографировал, решив это сделать (даже если уже стемнеет) на обратном пути.
Хотя точно знал, что уже не вернусь.

Но айфон садился и в этот момент я подсоединил его к дозарядке, а ковыряться в сумке с клубком проводов не хотелось.

Тем более, что я увидел указатель, показывающий дорогу к виллам.

второстепенные фигуры на фоне живописного фона )
post comment

Виченца. "Театр Олимпико" [07 Dec 2013|08:08am]
«Олимпийская академия» в Винченце была основана в 1555 году 21-м членом, среди которых был и Палладио, спроектировавший первый крытый европейский театр на бывшей территории тюрьмы.

Вот откуда взялись тяжёлые, толстые стены, окружающие театр, из-за чего внутри образовался живописный и не менее интересный, чем сама «историческая сцена» скверик со скульптурами, приносимыми в дар членам академии (а среди них были картографы, философы и математики, в «Академии» занимались не только литературой и фехтованием, но и верховой ездой и собиранием оружия).

Вот откуда взялись центральные ворота, названные в путеводителе «оружейными».

Да, кстати, «Академия существует по сегодняшний день и с трудами её можно ознакомиться на официальном сайте.

Вот почему у Театра нет привычного фасада, в него ныряешь как в каменную берлогу, точнее пещеру – в одном из залов, оформленных бледными фресками и старинными портретами, тебе продадут билет, затем из зала «Одеон», в котором расположился «музейный магазин» с комплексом других, более сохранившихся фресок, ты ещё раз ныряешь в новое подземелье, весьма напоминающее обычное театральное закулисье (точнее, засценье) – со сводами и подсушенной сыростью, чтобы затем выйти в зал с деревянным амфитеатром, который здесь не главное…

Главное – сцена, которую видишь почти сразу и, несмотря на то, что неоднократно видел её на репродукциях, ахаешь, настолько она хороша, избыточно подробна и свежа.

Фотографии не передаёт прелести совмещения архитектурного убранства со скульптурами и многочисленными декоративными приблудами, наложенными на декорацию, видимую в три центральные арки.

апология улитки )
post comment

Винченца. С заступом [07 Dec 2013|05:36am]
Переживание городского пространства напрямую зависит от точки входа в него.
И того, как оно отличается от ожиданий, заданных путеводителем (нынешние, «трёхмерные» карты категорически мешают карты, искажая восприятие мнимой ясностью схемы улиц и площадей).

От границы «исторической зоны» (в Виченце она отделена от всего прочего города кругом зелёной» защиты парков и холмов) идёшь по направлению к «центру», обозначенному, как это водится в средневековых европейских (итальянских) городах Главной Площадью с Главным Зданием (тут это – Базилика Палладио), точно раздвигая окрестные улицы для того, чтобы войти в Главное.

Из Центра можно путешествовать по городу разными путями (Виченца округла и замкнута на саму себя), важно, что главная галочка уже поставлена.

Любая экскурсия имеет набор обязательных пунктов – где-то они кучкуются в одном месте, где-то рассеяны по планете города – однако, если ты так и не достиг центра, тебя всё время будет тревожить «недосказанность» городского плана, а если ты отметился на центральной площади (Белая базилика, являвшаяся центром общественной жизни, мэрией и судом, оформленная Палладио, тут же – памятник ему и несколько выходящих на Пьяцца деи Синьори важных палладианских фасадов) внутренняя система географических координат автоматически приходит в норму.

В спокойное состояние, с которым можно уже работать.

План любого «залётного» города, на который у тебя отведено всего два дня, таким образом, оказывается чем-то вроде супрематической композиции.

Приходится постоянно совмещать в себе два плана – буквальный (фронтальный), сталкивающий тебя с конкретными проявлениями уличной реальности (сегодня на Пьяцца деи Синьори рынок, площадь заполнена лотками и торговыми павильонами, из-за чего строгие очертания Базилики корректируются в сторону милой сельской непосредственности) – и супрематический, условный, надмирный.

Как если ты облетаешь окрестности на высоте птичьего полёта, пытаясь охватит город как нечто целое и геометрически законченное.

клубок Ариадны )
post comment

"Африканка" Джакомо Мейербера в "Ла Фениче" [27 Nov 2013|09:36am]
На самом деле, африканка была в первом варианте либретто, написанного Скрибом.

После многолетних переделок, появилась индийская (?) принцесса, выкупленная Васко де Гама из рабства; при португальском дворе её всячески гнобили, но когда мореплаватели попали в шторм и корабли потонули, нищая красавица стала правительницей.

Либретто, конечно, кудреватое, в духе «все умерли», событий в опере масса, тянущая на мыльную оперу (кстати, дарю идею – поставить телесериал по оперному либретто, мало не покажется), из-за чего пять действий наполнены самой разной музыкой с массой апофеозов, неожиданных поворотов и ложных финалов.

Музыка следует логике либретто. Она живая, внутренне подвижная, постоянно меняющая темпы, весьма чувствительная, разнообразно мелодичная – точно композитор старался всем понравится и всем угодить.

Не очень, конечно, глубокая, но, при этом, мастерски оркестрованная и эклкетичная, внезапно вскипающая мелодиями прошлых и нынешних времён и стиле : Мейербер считается «отцом» «большой французской оперы, хотя «Африканка», уже в момент сочинения, оказывалась изначально устаревшей, избыточно велеречивой, грузной.

немного пыльный шедевр )
post comment

Торчелло. Санта-Мария-Ассунта [20 Nov 2013|06:06pm]
Осенью на Торчелло можно попасть только с пересадкой – от Новой набережной на 12-м трамвайчике нужно долго, около сорока минут, плыть к Бурано (с остановкой в Мурано и Маззорбо), где быстро переметнуться на соседний причал к уходящему на Торчелло маленькому кораблику.

Отсюда до него минут пять по воде.

Аэропорт Марко Поло исчезнет гораздо раньше (издали взлетающие и садящиеся самолётики, похожие на чаек, кажутся хищными птицами), после того, как трамвайчик въезжает во внутренние каналы дальних островов с полуразрушенными цехами заброшенных стекольных фабрик.

На карте эта часть лагуны выглядит заболоченной кашицей, где тихим, разбитым (выцветшим) витражным стеклом наваливается меланхолия – здесь уже совсем пусто, даже опустошенно, туристов не больше чем птиц и пока кораблик плывёт кажется, что тепло, но стоит ему причалить к тому или другому причалу, из всеобщей обездвиженности, покачивающейся на волнах, возникает холод.

Чем дальше удалялись от Венеции, вытянувшейся на всю линию горизонта, там палевей выходил закат: над куполами и кампанилами висела тёмная туча, в которой внезапно образовалась проталина.

Из неё, совсем по-тинттореторовски, на город хлынули прямые лучи, точно нарисованные с помощью измерительной линейки; как если кораблик давал возможность убежать от заката.

Хотя бы на какие-то полчаса; точно здесь, на островах, день длиннее, чем в городе.

Правда, потом, чуть позже, после Мурано и островков с живописными руинами, Венеция окончательно пропала из виду, точно ушла под воду.

Лагуна расчислена рядами свай, на которых отдыхают птицы и, кажется, нет ей ни конца, ни края.

Из России пишут: на Урале похолодало, руккола в саду ушла под снег, а здесь к вечеру обещали дождь и он, таки, пошёл.

Но очень как-то быстро рассосался.
Несерьёзно.

островная школа )
post comment

Ка' Д'Оро. Галерея Франкетти [19 Nov 2013|10:31pm]
Раньше впечатлений хватало надолго, я умел их смаковать, растягивать в памяти, причмокивая над деталями, теперь же они не живут больше одного дня и для полноценности самоощущения каждый день нужна новая порция художественного адреналина.

Раньше смотреть ходил картины (потом увлёкся скульптурой), теперь же воспринимаешь только музей целиком – как одну тотальную инсталляцию, говорящую с помощью экспонатов о чём-то перпендикулярно своём.

Это, думаю, нормально, если учесть, что Венеция – отнюдь не метафорический город-музей, разные залы которого (читай, кварталы) отданы разным музейным инвайроментам.

Все они дополняют друг друга в едва ли не в одном-единственном сюжетном развитии про мёртвое, практически, место, набитое сокровищами: когда экспонатов и артефактов больше, чем жителей (и даже больше, чем туристов) все они начинают перекликаться друг с другом, взаимодействовать, пересекаться.

Церкви с музеями, музеи с церквями, ранний Тонторетто с поздним Кривелли, а поздний Веронезе – с ранним Карпаччо, который и не Карпаччо вовсе.

Одного случайного Мантенью (ну, не венецианский он, что ж тут поделать) я пропустил в Музее Каррер, так как Мантенья был на выезде, гастролировал.

Второй в городе Монтенья находится в Галерее Франкетти, экспонируемой в одном из самых заметных фасадов (так и хочется написать "лиц") Гранд Канала.

золотой дом с перебитым хребтом )
post comment

Ка Пезаро [19 Nov 2013|05:39pm]
Ка Пезаро хронологически (в музейном, разумеется, смысле) предшествует Коллекции Пегги Гуггентхайм: у неё, купившей недостроенный дворец XVIII века, модернизм уже идёт в гору, тогда как в Ка Пезаро он, водянистый и, большей частью, прозрачненький, ещё только-только начинает загустевать. Формироваться.

Теперь, на дорсадуровской стороне Гранд Канала выходит, считай, уже вышла, сформировалась целая улица институций, посвящённых художникам ХХ века.

Настоящий посольский городок.

Начинается всё с Ка Пезаро (в соседнем палаццо разместился Фонд Прада, пока закрытый), куда свозили лауреатов венецианской Биеннале (есть даже большой холст А. Дейнеки) рубежа веков – то, что некогда было остро модным и дико актуальным, а теперь выглядит скучным (хорошо, что не смешным), вынужденным промежутком между концом реализма и началом чего-то нового, что тогда бешено носилось в воздухе.

Здесь, конечно, есть отдельные модернистские экспонаты (по одной картине Кандинского, Боннара, Шагала, Пикассо, Клее, Миро, мобиль Калдера, по скульптуре Мура и Арпа), но главное, всё-таки, из времени, когда формировалась «основная коллекция» - то есть из полнейшего художественного безвременья.

Обрамлённого, впрочем, то роденовскими «Гражданами Кале», то климтовской «Саломеей», или походным набором лучших итальянских живописцев (два Моранди, выводок Балла и Боччони, неплохой де Кирико), из чего, кураторской волей, даже слеплено что-то вроде прерывистого, но развивающегося повествования.

Гранд Канал как музейный Бродвей )
post comment

Fondazione Qeriani Stampalia /Фонд Кверини Стампалия [17 Nov 2013|11:34pm]
Фонд Квирини Стампалия – это спокойный (взбалтывать, но не смешивать) микс Палаццо Гримани, штаб-квартиры одного из самых древнейших венецианских семейств (интересные подробности их оппозиционной, окраинной жизни выясняются в Википедии), музея Каррер (большая коллекция картин на темы местной жизни с этнографиским бэкграундом, среди которых выделяется большая подборка картин Лонги – с ним дружил один из Кверини, и подборка картин Габриеля Белла (1730 – 1799), посвящённых видам и важным историческим событиям в жизни города, а так же Ка-Реццонико (коллекции и сам строй оформления покоев принадлежит XVIII веку и является материальным и ментальным памятником конкретной эпохи).

Итак: дано – красивое палаццо с более чем скромной коллекцией живописи с одним безусловным шедевром («Введение в храм» Джованни Беллини) и разномастным набором среднестатистической венецианской живописи; бесплатная богатая библиотека, открытая до 12-ти ночи, куда войти может каждый желающий (на себе проверял) и ощущение бурлящей внутри жизни.

Его ФКС обеспечивает «студенческая молодёжь», достаточно плотно заполнившая все читательские залы второго этажа (искусство располагается на третьем) и невысокая, но достаточно подробная живопись Пьетро Лонги (слишком тёмная) и Беллы.

А так же тактичная реновация начинки, выполненная известным модернистом Карло Скарпой и коснувшаяся, в основном, цокольного этажа, отныне закованного в мраморные латы с желобами для нечаянной канальной воды.
Мимо, кстати, скользят гондолы (ажурные ворота вестибюля открыты прямо в канал), в маленьком, «почти японском» садике темно от густой, ползучей зелени…

частная лавочка )
post comment

San Giorgio Maggiore/ Сан-Джорджо-Маджоре [17 Nov 2013|12:56am]
Всё, что я уже написал сегодня про Иль-Реденторе, можно переписать, поменяв имена художников, чьи картины висят в шести боковых капеллах.

Хотя Тинторетто есть здесь тоже («Манна небесная» и «Тайная вечеря»), две большие картины висят прямо в алтарной части, куда, между прочим, можно входить. И фотографировать здесь не запрещают – очень уж здание здоровое).

Как и Боссано и много ещё кто – этикетки отсутствуют, а единственный Карпаччо спрятан в сакристии, работающей по какому-то издевательскому расписанию.

Между прочим, как и проход на кампанилу, выходную в выходные.

В остальном всё тоже – Палладио, остров. Кампанила.

Белый низ, ещё более белый (потому что солнце заглядывает) верх. Слепое бельмо центрального купола.

Нарочито подчёркнутые сухожилия тщательно отобранных архитектурных деталей; нарочитая прохлада внутреннего лада, воздух в котором, несмотря на объёмы, кажется, и не думает двигаться.

невозможность острова )
post comment

Il Redentore/ Иль Реденторе. Джудекка [17 Nov 2013|12:53am]
Сегодня первый раз ездил на «острова лагуны» и попал сразу в две палладианские церкви – Храм Христа Спасителя на Джудекке и в Сан-Джорджо, чьи фасадные кости и разбухшие купола (вместе, разве что с Салютой) эмблематически украшают все главные открыточные виды.

Кажется, тут всё как-то взаимосвязано – острова, прямоугольные лица, известные с детства, отдельные, принципиально отдалённые и потому вдвойне привлекательные.

Венеция, построенная из «ветра странствий» и стоящая на морской воде, сама по себе олицетворяет это сложно формулируемое чувство блуждающего центра, который почему-то хочется догнать, но который ведёт себя точно линия горизонта.

Манит и сама Венеция, милый каменный тупичок, но когда ты приезжаешь сюда, то притяжение это не исчезает, как бы распыляясь по округе вечным бризом…

…поэтому, пробегая по центральным набережным, гуляя по Дорсодуро, нет-нет, да и посмотришь на Джудекку завистливым взглядом – соседская корова всегда жирнее.

Хотя умом-то понимаешь, что ничего принципиально иного там быть не может, ничего существенного с тобой на Джудекке не случится, так как даже со стороны видно, что это – округа и окрест, лишённые достопримечательностей.

Но Палладио…

Но манкий белый фасад Иль Реденторе, лишённый лишнего…

Хотя зная немного теории, спинным мозгом чувствуешь, что главное событие здесь – именно передняя стена, обращённая городу и миру, овнешняющая всё, что внутри.

уникальное, лишённое уникального )
post comment

Il Redentore/ Иль Реденторе. Джудекка [17 Nov 2013|12:49am]
Сегодня первый раз ездил на «острова лагуны» и попал сразу в две палладианские церкви – Храм Христа Спасителя на Джудекке и в Сан-Джорджо, чьи фасадные кости и разбухшие купола (вместе, разве что с Салютой) эмблематически украшают все главные открыточные виды.

Кажется, тут всё как-то взаимосвязано – острова, прямоугольные лица, известные с детства, отдельные, принципиально отдалённые и потому вдвойне привлекательные.

Венеция, построенная из «ветра странствий» и стоящая на морской воде, сама по себе олицетворяет это сложно формулируемое чувство блуждающего центра, который почему-то хочется догнать, но который ведёт себя точно линия горизонта.

Манит и сама Венеция, милый каменный тупичок, но когда ты приезжаешь сюда, то притяжение это не исчезает, как бы распыляясь по округе вечным бризом…

…поэтому, пробегая по центральным набережным, гуляя по Дорсодуро, нет-нет, да и посмотришь на Джудекку завистливым взглядом – соседская корова всегда жирнее.

Хотя умом-то понимаешь, что ничего принципиально иного там быть не может, ничего существенного с тобой на Джудекке не случится, так как даже со стороны видно, что это – округа и окрест, лишённые достопримечательностей.

Но Палладио…

Но манкий белый фасад Иль Реденторе, лишённый лишнего…

Хотя зная немного теории, спинным мозгом чувствуешь, что главное событие здесь – именно передняя стена, обращённая городу и миру, овнешняющая всё, что внутри.

уникальное, лишённое уникального )
post comment

San Zaccaria /Сан-Заккария [16 Nov 2013|12:28pm]
Заходишь сюда и сразу понимаешь, что это (справочники много и интересно говорят о её истории, прочите, не пожалетее) очень важная церковь.

Сразу понимаешь: за торжественным и сдержанным фасадом ( готика в нём спорит с ренессансом; белый верх, розовый низ) скрывается живописное буйство, забившее все стены от пола до потолка.

Картины, большие и очень большие, повешены встык: шпалерная развеска обтекает капеллы и круглые окна под самым потолком (в них тычется слепорождённая вечерняя синь).

Алтарный полукруг, расписанный везде, где только можно, погружён в темноту. Картины подсвечивают фонарики, холсты блестят восковым потом и подмигивают подсвечникам.

Из-за стыков холстов, тел на них, занятых исполнением чудесных историй, брызжущих в разные стороны, возникает многоплановая суета – живопись-то сплошь венецианская, плотная, атласная, струящаяся…

…видно, как в этом изобразительном изобилии заводятся черви барокко; как оплавленный жир ярких пятен начинает стекать сверху вниз, уплотняя и без того густую тишину человеческого роста; сквозь неё не протолкнуться.
Хотя центр пуст, скамьи пусты, а туристы жмутся к боковым нефам, забитым искусством как на старинных картинах, изображающих первые галереи эпохи Просвещения.

явление )
post comment

San-Trovaso/ Сан-Тровазо [15 Nov 2013|10:28pm]
Незаметная навигация – вот что важно внутри церквей, музеев и важных культурных объектов: толпы паломников движутся однажды проложенными путями, которые меняются крайне редко и по каким-то значительным событиям, типа реконструкции Галерей Академии.

Два моих путеводителя дают совершенно разное расположение её коллекций, хотя разницы в их издании – не больше двадцати лет.

Тоже самое можно сказать и про «логистику» Дворца Дожей, внутри которого сосуществуют самые разные маршруты (и степень погружения во внутренние покои а так же тюремные лабиринты, если тебе, вдруг, хочется что-то кроме «обязательной программы», зависит от стоимости билета).

Но то – музеи, меняющиеся от эпохи к эпохе, от концепции к концепции; другое дело – церкви, поставленные (если отбросить немногочисленные исключения) раз и, хочется верить, навсегда.

Вся архитектура внутреннего устройства, структура его и оформление, направлены на манипуляцию вниманием паломника, который сознательно (но, чаще всего, неосознанно) читает сначала фасад, а затем и интерьер как книгу, распахнутую на главной странице.

Это очень тонкое и сложно уловимое ощущение, транслируемое в органы чувств, во-первых, сверху (композиционное решение потолка, купол, перекрытия, плафоны или балки, поддерживающие свод), во-вторых, со всех возможных боков, мгновенно разыгрывающих внутри твоей воспринималки отнюдь не умозрительную «розу ветров», заставляющуюся двигаться так, а не иначе.

Заходишь в церковь и почти сразу (вздох и выдох, взгляд на алтарь и на боковые нефы с капеллами или их отсутствием) знаешь, что ты здесь будешь делать и куда пойдёшь.

В центр или, сразу, в трансепт, где обычно скрывается самое лакомое; или же начинаешь обходить стены собора против часовой стрелки.

Ну, или же, если никто и ничто не мешает, по часовой.

Важно же ещё как ты зашёл, в боковой вход или центральный; начал с мгновенного погружения в омут или застал композицию Храма (проще всего, разумеется, если она имеет форму греческого креста) как бы врасплох, с середины…

книжка с картинками )
post comment

navigation
[ viewing | most recent entries ]
[ go | earlier ]