| "Ни войны, ни мира" Сергея Браткова в "Риджине" |
[28 Mar 2011|03:34am] |
Предыдущая инсталляция Сергея Браткова "Балаклавский кураж", настигнутая мной в Перми, задела меня до глубины души точностью и чёткостью расчёта, поэтому от новой я ждал чего-то исключительного, важного. Торжественно собирался, притормаживал себя. Не вышло.
Во-первых, потому что сколько раз уже замечал - если сильно ждёшь впечатление почти обязательно выйдет смазанным (ведь ждёшь всегда чего-то конкретного, значит, методологически неправильно заранее смазывать впечатление о того, что будет не хуже и не лучше, но попросту другим).
Во-вторых, эта инсталляция, составленная из шести больших фотографий, превращённых в панно, видеоролика и коллажа из фотографий в виде свастики, была лишена материального начала, игравшего важную роль в "Балаклавском кураже" (весьма ощутимые бетонные сваи и мосток к ним, сублимирующий пропасть). Плюс, убийственно точная звуковая дорожка с песенкой группы "Звери".
Здесь же обошлись малыми расходами, из-за чего инсталляция превратилась в экспозицию из обычных для выставочного пространства материалов. Прорыва не получилось - внимание скользит по декоративной, гладкой поверхности фотографий, каждая из которых - произведение высокого искусства, правда, произведение отдалённое и отделённое от других составляющих замысла - разными залами и стенами в одном помещении.
Все объекты слишком далеко разнесены друг от друга и поэтому взаимодействуют слабо - если только в зрительской голове.
В-третьих, не сработала прямолинейность замысла - красная свастика в первом зале, при входе, в которую утыкается взгляд и которая задаёт направление размышлению.
Рядом за свастикой - вход в зал с видео, где на большом экране зелёные каски кидают на асфальт, точно играют ими в бабки; в третьем - четыре роскошных фото "декораций" человеческой жизни (веранда, окно) или же строительного мусора, которые (если совместить с тем, что ты видел раньше) выдают какую-нибудь розановскую сентенцию, вроде той, что положена в название выставки.
Просто жить, варить варенье, жизнь вечнее искусства, не дайбогвампрожить времена перемен и тд. Тем не менее, буду ждать новой Братковской работы, который хорош и самоуверен в своем мастерстве даже в проходных или неудачных работах.
Обыденное, превращающееся в метафизическое; самодостаточность растущей из ниоткуда красоты, которую лишь надо заметить, вычленить. Воздушок, сочащийся из зазора, вспухающего между реальностью и превращением этой реальности в объекты, полные, одновременно, бытовой стёртости, абсурдности и пластической самодостаточности. Красота по-американски даже не по-братковски, но, вычленная и ставшая, сама-по-себе красота, красотой.
Примерно то же самое я пытаюсь делать в своём дневнике. Базелиц переворачивает свои картины, не лишённые начальной фигуративности, превращая изображения в абстрактные полотна с отныне произвольными пятнами и подтёками; Братков переворачивает семантику вычленного из реальности самим актом высленения.
Вкачивая смысл в то, что в обычной жизни смысла не имеет. А если и имеет, то какой-то опосредованный, слитый с природой и превращённый в фон.
( мобилография )
|
|
