| [ |
music |
| |
Шуберт, соната 122, Кемпф |
] |
Замерзание начинается с плеч: они всегда обнажены, даже если под одеждой, имеется ввиду верхний слой кожи, на который всё время давит атмосферный столб.
Ещё летом заметил (все забывал записать, пока впечатление не самоорганизовалось, затвердев и окуклившись), что сны у меня превращаются, вот и вовсе превратились в замкнутую систему, в которой все меньше и меньше свободы и всё больше и больше возвращений в прошлое.
Сны как щель в туда, что было, хотя и не было, но могло бы быть в предложенных обстоятельствах, если бы ситуация развивалась плавно, без вторжения осмысленной воли, на одних только причинах и следствиях.
Щель оборачивается тоннелем; тоннель складывается в кольцо; да-да, это весьма похоже на московский метрополитен имени Кагановича – в смысле замкнутости и искусственности воздуха на поворотах.
Воздух этот, причём, всё время откачивают: прошлое поедает его со страшной, шуршащей, силой; из-за чего просыпаешься усталый, не отдохнувший, но, вот, именно, что из зева станции вышедший. Сутулый.
Мне не снятся кошмары, я не страдаю от духоты, просто плотность видений столь велика, что, козырьком, нависает над всем оставшимся днём.
С каждым разом армия дримсов становится всё ближе и всё чётче, скоро на станциях внутренних узлов будет сплошной и вечный час пик.
( опора осени )
|
